Позицию Минфина по реструктуризации российских долгов в интервью обозревателю Ъ ПЕТРУ Ъ-РУШАЙЛО изложил министр финансов России МИХАИЛ КАСЬЯНОВ.
— Идут разговоры, что члены Лондонского клуба не прочь списать часть российского долга при условии обмена остальной части на еврооблигации. Это действительно так?
— Да, этот принцип уже подтвержден кредиторами. Это их требование, и только в рамках этой схемы они готовы вести переговоры. По их мнению, любая реструктуризация, даже отсрочка платежей текущего года, может происходить при условиях перевода долга в форму, когда ответчиком является не Внешэкономбанк, а непосредственно Российская Федерация. Кроме того, кредиторы подтвердили, все продумав и взвесив, что они однозначно определили: должно быть комплексное всеобъемлющее решение проблемы долга и переговоры о реструктуризации должны длиться недолго.
— А Россия согласна на такой обмен бумаг?
— Я бы не сказал, что Россия согласна. Россия рассматривает эти предложения. В конце переговоров, когда будет ясен предлагаемый уровень облегчения долгового бремени, Россия решит, согласиться ли на требования кредиторов и переоформить долг в новые бумаги, которые по своему юридическому статусу будут такими же, как еврооблигации.
— И сколько вы хотите, чтобы нам списали в обмен на это согласие?
— Я не скажу цифру, поскольку здесь важно понять конкретный результат, который будет влиять на развитие ситуации в России. Уровень платежей по всему внешнему долгу должен соответствовать тем прогнозам развития экономики и тем способностям формирования и исполнения бюджета, которые просматриваются на сегодня. А именно: в ближайшие три года объем платежей не должен превышать $12 млрд в год. В этом году у нас $9,5 млрд, в следующем — $9,2 млрд, потом будет чуть больше. Но $11-12 млрд — вот на ближайшие три года уровень всех выплат по долгам в иностранной валюте. А в ближайшие десять лет объем выплат по внешнему долгу не должен превышать $14 млрд в год.
— Инвесторы согласны с такой постановкой вопроса?
— Это как раз наша задача — убедить их в том, что именно так должно быть. Потому что инвесторы смотрят сейчас на цены мирового рынка, на те дополнительные доходы, которые Россия должна получать за счет экспорта. И говорят: вы можете платить больше. Это естественно: когда ты владеешь бумагой, а тебе кто-то должен, ты хочешь, чтобы должник предпринял все возможное, чтобы расплатиться. При этом необходимо понять, что проблема долга — это не проблема платежного баланса страны. Это проблема бюджета. Мы не можем обложить "данью" предприятия, регионы и население и сказать им: платите каждый месяц по столько-то долларов, мы будем собирать все это на выплату внешнего долга. Ведь это проблема государственного федерального бюджета. При этом проблема платежного баланса напрямую с этим не связана. Она связана со способностью бюджета формировать доходы и расходы. Ведь если поступающие средства идут в резервы ЦБ, то эти резервы увеличиваются, укрепляется национальная валюта. При умелой политике это дает возможность увеличить уровень ликвидности на предприятиях и объем денежной базы. А если повышается ликвидность — растет промышленное производство, налоги и т. д. Доходы бюджета растут, значит, государство может платить больше. Это так. Но напрямую дополнительный приток валюты в страну на выплаты внешнего долга пойти не может.
— А что с задолженностью по ОВВЗ? Будет ли изменено предложение Минфина о реструктуризации 3-го транша бумаг?
— Оно будет подкорректировано. В ближайшие две-три недели мы завершим анализ пожеланий Московского клуба кредиторов. Оферта будет улучшена. Хотя мы и не можем себе позволить улучшить условия существенным образом, но тем не менее для инвесторов она будет улучшена.
— Вы абсолютно отрицаете возможность погашения или взаимного урегулирования задолженности по какой-либо части облигаций 3-го транша?
— До его реструктуризации — абсолютно. После — как с любым другим инструментом — можно. Если финансовые условия обоснованы, мы такие предложения рассматриваем. У нас есть целый ряд проблем: зависшие платежи предприятий по предоставленным ранее кредитам; средства, зависшие в банках, которые не в очень хорошем положении; средства, которые зависли при проведении таможенных платежей или платежей по налогам. Эти вопросы мы будем решать. И я не исключаю, что в этом случае может быть применено урегулирование с использованием ценных бумаг, выпущенных государством. Но это не должны быть те бумаги, которые находятся в стадии реструктуризации.
— А что с обменом ГКО? В частности, с теми, кто не обменял гособлигации — например, с Credit Suisse?
— У них остался их собственный портфель, и мы отрабатываем с ними конкретные предложения, чтобы они могли не вообще инвестировать куда-то, а в конкретные проекты. И мы готовы завершить это рассмотрение и исполнить тот или иной проект. Но при условии, что прежде эти ГКО будут реструктурированы и участники проекта будут использовать обязательства, полученные уже после реструктуризации. Так что вопрос о том, что те, кто не пошел на реструктуризацию, получат какие-то отдельные условия, не стоит. Это относится и к реструктуризации ОВВЗ: никаких особых условий не будет.
— Что это за "новые проекты" для инвестиций, смогут ли в них участвовать те, кто уже поменял ГКО на новые ОФЗ?
— Мы рассматриваем любые проекты. И есть предложения не только CSFB, но и других западных компаний об инвестировании в российскую экономику, в конкретные области промышленности. И не только банков, но и небанковских учреждений. Мы готовы рассмотреть любые предложения любого инвестора. CSFB, как я понимаю, собирается не просто инвестировать средства из своего портфеля, но и привлекать средства аналогичного происхождения других инвесторов. В этом случае он будет выступать в качестве организатора этого проекта. Все это вполне укладывается в ту политику, которую мы проводим.