Издательство "Артист. Режиссер. Театр" завершило выпуск трехтомного исследования Ольги Радищевой "Станиславский и Немирович-Данченко. История театральных отношений". История вышла весьма увлекательной, несмотря на общеизвестную академическую заезженность мхатовской тематики.
Одна острая на язык и этим популярная театральная дама, лектор и институтский профессор, однажды делилась опытом преподавания истории Художественного театра. Если вы войдете в аудиторию, объясняла она, и скажете: как известно, Станиславский и Немирович-Данченко встретились в 1898 году в ресторане "Славянский базар" — и дальше в том же духе, то молодежь через две минуты будет спать под партами. Первым долгом следует сказать: как известно, Станиславский жил с Немировичем-Данченко. А встретились они тогда-то и там-то... И только потом можно врубать студентам настоящую историю.
Шутки шутками, но любой, кто берется за основателей МХАТа, должен в первую очередь подумать об анестезии для потенциального читателя: тема способна вызвать зубную боль у всех, кроме завзятых фанатов старого Художественного. К приличествующей любой академической теме тоске в мхатовском случае примешивается еще и ирония. Виноваты в этом и пресловутые традиции "омхачивания" русского театра, и Михаил Булгаков, едкой сатирой "Театрального романа" навсегда отравивший для советской интеллигенции хрестоматийную историю ее главного театра-кумира.
Ольга Радищева, кажется, не думала ни о булгаковском яде, ни об анестезии. Она, как архивист и исследователь, думала прежде всего о психологическом и художественном феномене сосуществования двух совершенно разных людей, которых связывали, как она сама сформулировала, сначала идея, потом дело и в конце концов — слава. Ненаучным вопросом о том, сколько же раз за сорок лет Станиславский и Немирович пожалели о том, что пустились в совместное предприятие под названием Художественный театр, Радищева тоже не задается. Но перед нормальным читателем он встает постоянно.
В сущности, история К. С. и В. И. (так принято было сокращать имена народных артистов в частных переписках) есть история того, как два человека, вероятно не ставшие бы общаться между собой и пяти минут, если бы их не связывал театр, так и не поссорились окончательно. Полем битвы между ними была и сцена, и люди, на нее выходившие, и люди, так и не вышедшие на нее никогда.
В известном смысле, биография этой пары — идеальная мыльная опера, охватывающая целую жизнь, с завязкой, "медовым месяцем", подозрениями и изменами, битьем посуды и поисками взаимопонимания. Коварство в этой истории оказывается обезоруживающе простодушным, а самые невинные обмолвки раздуваются больными самолюбиями до фантастических масштабов. Страсти, впрочем, всегда кипели не сами по себе, просто как проявление жизни, а в оправдание искусства.
Говорят, исследователи мхатовской истории до сих пор делятся на приверженцев того или другого из основателей театра. Ольга Радищева умудряется сохранять объективность именно потому, что ее интересует не индивидуальная правота одного или другого в каждом конкретном случае, а причудливая судьба театрального организма. Автор счастливо избегает как пафоса мхатовского патриотизма, так и насмешливости искушенного потомка. Для одних МХАТ остается восхитительным, ностальгическим примером святой преданности искусству, для других — самым грандиозным из неудачных театральных экспериментов в истории.
ПАВЕЛ Ъ-СИГАЛОВ
Радищева О. "Станиславский и Немирович Данченко. История театральных взаимоотношений": В 3 ч. М.: "Артист. Режиссер. Театр", 1997, 1999.