На десятом месяце своего конфликта с компанией "КиноМост" режиссер и сценаристка ЕЛЕНА РАЙСКАЯ отказалась от участия в процессе. Свое неожиданное решение автор фильма "Президент и его внучка" (см. "Коммерсантъ" от 9.12.98 и от 26.03.99) согласилась прокомментировать корреспонденту "Коммерсанта" ЛИДИИ Ъ-МАСЛОВОЙ.
— В чем суть вашего конфликта?
— Я писала сценарий для себя, а не для другого режиссера. Это условие четко сформулировано в производственном договоре, в соответствии с которым подписывались мои контракты. Поэтому когда продюсеры "КиноМоста" решили отказаться от моих режиссерских услуг, они должны были заново начать переговоры о том, чтобы я как сценарист согласилась работать над фильмом, который будет снимать Тигран Кеосаян. Со мной такого разговора не было, и согласие на съемки фильма по моему сценарию я не давала. Свой сценарий официально я "КиноМосту" вообще никогда не передавала, и в суде это было доказано и определено. Поэтому, когда они наняли другого режиссера, я официальным заявлением запретила им использовать мой сценарий. Но они все-таки наплевали на это и начали снимать.
— Были ли какие-то попытки найти компромисс?
— За время процесса у меня было две встречи с главой холдинга "Медиа-Мост" Владимиром Гусинским — по его инициативе. Владимир Александрович настаивал на том, чтобы я просто взяла свои деньги и успокоилась: перестала давать интервью, перестала говорить, что они не правы. Начальная цена, которую предложил мне Гусинский, была $50 тысяч, потом мне было предложено называть свои суммы. Не то чтобы я намертво отказывалась от денег, но я считала, что было бы правильно, кроме всего прочего, директору "КиноМоста" Владимиру Досталю извиниться передо мной — за то, что он нарушил авторское право, подрывал мою деловую репутацию. Это было главное, о чем мы спорили. Гусинский сказал, что это невозможно, так как если холдинг "под меня прогнется", то с этой минуты все начнут его унижать (он, правда, употребил другое слово).
— Тогда вы не согласились выйти из игры. Почему же теперь, когда суд уже признал вашу правоту, вы изменили решение?
— На мою семью было совершено нападение. Пятеро людей в масках глубокой ночью проникли в нашу квартиру. Они были вооружены пистолетами и ножами. Моего мужа ранили. Сначала они потребовали $500 тысяч. Когда я сказала, что таких денег нет, они как-то сразу поверили и сказали: "Извините, мы ошиблись". После чего в течение полутора часов они беседовали со мной и с дочерью на самые разные темы, в том числе и о кинематографе, о том, какой я фильм сняла и какая сейчас ситуация в кино. Деньги они не искали вообще. Было ощущение, что они заранее знали, что их нет и быть не может. Потом они сказали: "Вы нас извините, пожалуйста, вы не нервничайте, но мы должны вас связать. Так надо". После чего они с извинениями ушли.
Связано ли это с моим судебным процессом, я не знаю. Возбуждено уголовное дело, и милиция разрабатывает все версии. Но, естественно, мне пришлось задуматься. И я решила сделать заявление в Мосгорсуде о том, что в силу сложившейся ситуации и возбужденного уголовного дела до тех пор, пока я не пойму, кто на меня нападал и зачем, я отказываюсь принимать участие в этом процессе. Своей жизнью я вправе распоряжаться как угодно, но жизнь моих близких не мне принадлежит. Я просто обязана учитывать это. Но я не могу совсем отказаться от иска, потому что на моей стороне в качестве третьих лиц выступали гильдии режиссеров, и там задействованы их профессиональные интересы.
Но в конечном итоге я женщина, мои физические и психологические возможности не беспредельны. Я не комиссар Каттани и не безызвестная Никита. Я буду жить дальше и постараюсь ходить по разным улицам с Досталем и прочими.
— Чем закончилось последнее судебное заседание, на котором вы заявили о своем отказе участвовать в процессе?
— Мосгорсуд вынес половинчатое решение. "КиноМост" настаивал на том, чтобы предыдущее решение суда (признавшее недействительным сценарный договор) было отменено и вынесено новое, противоположное. Мосгорсуд отменил решение, принятое в феврале, но другого не вынес и направил дело на новое рассмотрение.
— Чем же вы мешаете "КиноМосту"? Если они сняли фильм вопреки решению суда, то они могут и в прокат его выпустить, не спрашивая у вас разрешения?
— Теперь уже нет. Есть еще один иск о запрещении выпуска фильма в прокат, на основании которого суд вынес определение в адрес Госкино. Суд запрещает Госкино выдавать прокатное удостоверение на этот фильм до тех пор, пока не будет вынесено судебное решение. Было несколько случаев, когда эту картину отказывались брать на фестивали без моего согласия. Я слышала, что Тигран Кеосаян, приехав на "Кинотавр", попросил разрешения на информационный показ этого фильма, и Рудинштейн ему это запретил. Я знаю, что шли переговоры с кинофестивалем в Выборге, но в конечном итоге участие фильма оказалось возможно только при условии, если я дам согласие. Но поскольку меня никто не просит о согласии, я его никому не даю.
— Обращались ли вы в Союз кинематографистов и какую позицию заняло его руководство в этом конфликте?
— Мне помогали гильдии режиссеров России и Москвы, выступавшие на моей стороне в суде. Но со стороны СК России я никакой помощи не получила. Я позвонила в приемную СК, где мне очень удивленно сказали, что председатель СК здесь вообще никогда не сидит и надо звонить в Фонд культуры. Это все было до начала съемок. Оставалось еще две недели, и я понимала, что это мой последний шанс, чтобы человек достаточно авторитетный, возглавляющий союз, приостановил эту вакханалию, хотя бы с тем, чтобы разобраться. Я позвонила в Фонд культуры, где мне сказали, что Михалков неизвестно с кем не разговаривает и я должна связаться с его замом Дмитрием Александровичем Пиорунским, который тоже оказался не слишком доступен.
Спустя несколько дней Марлен Хуциев почти по блату организовал в коридоре союза мою встречу с Пиорунским. Я все ему очень подробно изложила и показала ему определение суда, которое запрещало "КиноМосту" снимать фильм по моему сценарию. Я знала о том, что в этом фильме собираются снимать Надю Михалкову, и просила передать Никите Сергеевичу, что будут идти суды, это будет малоприятная история и я прошу его разобраться и по возможности меня поддержать. На что Пиорунский сказал, что надо написать заявление, взять все бумаги, сшить их суровой ниткой и передать в СК на юридическую экспертизу, которую будут проводить в течение двух-трех недель. У меня были адвокаты, и я не нуждалась в юридической экспертизе. Тут нужна была скорее экспертиза профессиональная, поскольку нарушались авторские права, профессиональная этика, да просто санитарные нормы профессии: кино не может быть насилием, фильм не должен сниматься вопреки воле его автора. Вот о чем хотела я поговорить с коллегами-профессионалами, а не ходить в союз с документами, перетянутыми суровой ниткой. Поэтому Никита Сергеевич, несмотря на множество публикаций, как бы про эту историю ничего не знает. Но я думаю, что он в курсе всего. Положение его достаточно щекотливо, потому что в картине снялась его дочь.
Я знаю немало подробностей о том, как и почему утверждалась девочка на роль в этом злосчастном фильме, но никогда не позволю себе придать это огласке. Так что у меня достаточно моральных оснований обратиться к "КиноМосту" с единственной просьбой: оставить в покое мою дочь и не пытаться использовать мои "материнские чувства" как примитивное объяснение конфликта.