Российский финансовый рынок сейчас очень похож на себя самого в молодые (1992-1993-е) годы. Но это не дежа вю. Это больше похоже на ситуацию, в которую попадают игроки в Doom, "убитые" на одном из последних уровней. С одной стороны, приобретен опыт, с другой — все оружие, принесенное с предыдущих уровней, потеряно.
Сейчас на рынке почти также пустынно, как и в начале 90-х. Банки с небольшими, а то и с откровенно отрицательными капиталами жалуются на то, что им некуда вкладывать деньги. Действительно, ни нормальных госбумаг, ни развитого межбанковского рынка. При этом репутация утеряна всеми без исключения банками. Если раньше люди были готовы доверить свои деньги даже МММ, то теперь само слово "банк" воспринимается без оптимизма.
Правда, банки считают, что приобрели неоценимый опыт. Однако это, по большому счету, заблуждение. Многие банки из тех, что действительно приобрели его, уже мертвы. И следовательно, не могут им воспользоваться. А на чужих ошибках в России не принято учиться.
Разумеется, сотрудники банков-банкротов не растворились в пространстве. Однако в ближайшее время банкам, в которые они перешли, придется использовать в основном их опыт по развитию инфраструктуры. А поскольку ситуация на финансовом рынке напоминает прежнюю лишь внешне, никакой уверенности в том, что решения, принятые банками в новых условиях, будут удачными, нет.
Во всяком случае, банки, успешно прошедшие кризис 1995 года, довольно неудачно выступили в прошлом году, равно как и банки, куда перешли команды из пострадавших. По сути, и после прошлого кризиса, и на этот раз банки пытаются делать одно и то же — восстановить разрушенное, чуть отретушировав принципы его построения.
Так, сейчас банки начали реставрацию рынка МБК. Все они заявляют, что на этот раз будут особенно внимательны к рискам на контрагента. Однако это правда лишь наполовину. Проблема в том, что при нормальной оценке риска сделок между российскими банками просто не проходило бы. Сейчас риск на российскую банковскую систему и, соответственно, и на любой из банков просто превышает допустимые пределы.
Ведь вовсе не случайно возник известный принцип рейтинговых агентств: рейтинг банка не должен превышать рейтинга его страны. Есть вещи, с которыми не справиться никакой кредитной политикой. И если банки считают разумным не доверять государству, то и им не доверять не менее разумно.
А значит, сейчас любой банк, работающий на нашем рынке, должен быть готов рисковать, причем очень сильно. На надежности это сказывается понятным образом. А вот на доходности, как ни странно, нет.
Вообще говоря, нередко запредельному риску соответствует аналогичная доходность — иначе зачем рисковать? Собственно, именно так и выросли первые крупные российские банки. Вот только сейчас ситуация несколько иная. Сейчас, даже очень рискуя, банк не сможет заработать столько, сколько в начале 90-х. Слишком велика конкуренция на рынке. К тому же большинство участников рынка привыкли к докризисным уровням доходности. А значит, в принципе, они готовы работать без сверхприбыли. Однако ведут-то они себя так, как будто ее получают.
Скажем, ставки, по которым привлекаются вклады частных лиц, остаются довольно высокими. Банки, считающиеся достаточно благополучными, нередко привлекают средства частных вкладчиков под проценты, приближающиеся к ставке рефинансирования. При этом крайне маловероятно, что им удастся надежно разместить их с большей доходностью.
Скорее, можно говорить о риске, приближающемся к тому, какой бывает при получении сверхвысоких барышей. Причем касается это практически всех возможных сейчас для банков направлений вложений — от работы с ценными бумагами до кредитования.
Долго так продолжаться не может: либо должен снизиться риск, либо должна появиться возможность извлекать сверхдоходы. Не считая, разумеется, самого печально исхода, когда запредельные риски приведут к банкротствам.
Однако риск в ближайшее время вряд ли снизится. Напротив, он будет возрастать: приближаются выборы. Остается доходность, но здесь надежда может быть лишь одна — на государство.
Скажем, если бы ЦБ вновь допустил гиперинфляцию, многие проблемы банков решились бы сами собой. Вот только вряд ли он пойдет на это. Хотя справедливости ради стоит отметить, что однажды, во внешне сходных условиях, такое случилось. Тогда во главе ЦБ также был Виктор Геращенко.
Так что теоретически банки могут рассчитывать на такого рода поддержку. Однако ЦБ неоднократно заявлял, что не намерен допустить подобного исхода. Хотя бы потому, что старается проводить политику, не раздражающую МВФ. Все-таки кредиты фонда ему куда дороже, чем судьба большинства банков. Впрочем, с другой стороны, в России слова, сказанные с высокой трибуны, обычно мало соотносятся с последующими действиями.
Но если кто-то и впрямь рассчитывает именно на такой исход, то означает это только одно: он приобрел в предыдущие кризисы не опыт, а условный рефлекс. И это гораздо хуже, чем полное отсутствие опыта. Ведь условия на финансовом рынке никогда не бывают полностью идентичными.
За два последних кризиса банки приобрели не опыт, а условные рефлексы