Рейф Файнз, сыгравший Онегина, прославился ролями в фильмах "Список Шиндлера" и "Английский пациент", за которые он номинировался на "Оскара". С РЕЙФОМ ФАЙНЗОМ беседует корреспондент Ъ МАРИАННА Ъ-ДИМАНТ
— Фильм "Евгений Онегин" в некотором роде семейное предприятие. Ваш брат Магнус выступил в роли композитора. Сестра Марта Файнз сняла этот фильм как режиссер.
— Прежде всего это был творческий союз. Мне показалось, что у Марты есть свой особый, я бы сказал, утонченный подход к камере и очень индивидуальное чувство стиля. До этой картины она снимала коммерческую рекламу и музыкальные клипы, так что "Евгений Онегин" — ее дебют в игровом кино. Мне было важно, что мы хорошо понимаем друг друга. У каждого из нас была своя роль и мнение каждого учитывалось.
— Почему вы выбрали именно "Онегина"?
— Я был всецело захвачен этим повествованием о любви и потерях, этой печальной, романтической историей человека, который слишком поздно осознал свои ошибки. Правда, я сам до сих пор не вполне понимаю, кто такой Онегин. Фильм уже закончен, но я продолжаю думать о нем. Мой диалог с Онегиным все еще длится.
— Ваш Онегин несколько демоничен.
— В каждом человеке живут ангелы и демоны. Мне интересна эта двойственность. Поэтому мне так интересно было играть в "Списке Шиндлера". У человека всегда есть выбор — важно узнать, почему он делается тот или иной. Иногда этот выбор трагичен. Человек должен понимать, что он такое. Для меня это существенно. Онегин для меня — это как бы два персонажа. Онегин после дуэли полностью меняется — это совершенно другой человек.
— Приходилось ли вам в жизни испытывать нечто похожее на то, что случилось с Онегиным?
— Если совсем просто — да, приходилось.
— Что такое, по-вашему, любовь?
— Любовь — очень затасканное слово. В английском языке важен контекст. Оно может звучать по-разному. Любовь Онегина — отчаянна, можно сказать, что это какая-то паническая любовь. Не то что спокойная, безмятежная любовь, которую Татьяна могла бы ему дать. Это почти болезнь. Я, может быть, испытывал нечто подобное пару раз... Во всяком случае, когда это состояние проходило, я был счастлив.
— Вы воспроизвели в фильме только фабульные очертания пушкинского романа. Например, у Пушкина о смерти Ленского говорится "под грудь он был навылет ранен", а в картине Онегин чуть ли не сносит ему выстрелом полчерепа.
— Так захотела Марта. Она хотела показать натурализм смерти. Ей казалось, что тем самым будет достигнут более драматический эффект.
— Почему-то вы перетасовали все времена года: именины Татьяны и дуэль происходят зимой, а в фильме — лето...
— Мы внимательно прочитали Пушкина, но, к сожалению, кино — это совершенно особый процесс. Приходилось идти на некоторые изменения, отчасти из-за графика съемок. Было бы крайне самонадеянно с нашей стороны заявлять, что мы сняли фильм в точности по Пушкину. Все-таки это в большей степени картина по мотивам романа "Евгений Онегин".
— Почему вы почти обошлись в фильме без стихов?
— Дело в том, что все наши переводы не очень хороши. И потом, стихи бы звучали по-английски — это совсем не то, что по-русски. Кроме того, в романе мало диалогов и нам пришлось бы вводить чтеца. Но мы пытались сохранить пушкинский дух. Мы тщательно изучали подробности русского быта и стиль русской жизни.
— Чем именно вам, британцу, близок Пушкин?
— Тем, что в нем есть горечь и юмор. То, что минуту назад воспринималось иронически, вдруг превращается в настоящую трагедию.
— Как публика приняла вашего "Онегина"?
— Мне показалось, что зал был очень внимательным. Это хороший знак. По крайне мере не скучали.
— Если бы вам пришлось еще раз играть русского героя, кого бы вы выбрали?
— Все говорят, что я должен сыграть князя Мышкина в "Идиоте".
— Что вы больше всего цените в людях?
— Чем старше я становлюсь, тем больше начинаю ценить в людях их слабости. Надо любить людей не только за их достоинства, но и за недостатки.
— А что вы цените в женщинах?
— Сердечное спокойствие. И дружбу — в мужчинах.
— Вы спокойно выслушиваете критику в свой адрес?
— Вполне.
— Всегда ли вы терпимы к людям?
— Нет, не всегда. Иногда я раздражаюсь.
— Какое место на земле вы любите больше всего?
— Восточное побережье Англии. Я очень люблю эти места.
— Вы хотели бы жить в Америке?
— Меня устраивает Лондон. Я бываю в Штатах, люблю Нью-Йорк, но постоянно бы жить там не хотел.
— Что собой представляла ваша семья? Влияла ли она на вас?
— Да. Мои родители — Марк и Джини Файнз. Мать была художницей и писала романы под псевдонимом Дженнифер Лэш. Она умерла в 1993 году. Я — старший из шестерых детей.
— Занимает ли вас политика или вы в большей степени сосредоточены на частной жизни?
— Наверное, как и большинство актеров, я сосредоточен на работе, карьере... Но хочется думать, что мне все-таки небезразлично то, что происходит вокруг, за пределами моего собственного существования. Однако актерство способно всего тебя поглотить, занимаясь кино, впадаешь в легкое безумие. В театре тоже оно есть, но чуть другое. И кино, и театр влияют на людей, только влияние театра более нормально, что ли. Более просто, и потому более здорово. Что же касается политических взглядов, то, думаю, что принадлежу к умеренно левым.
— Как вы относитесь к войне на Балканах?
— Мое отношение не очень определенно, как, впрочем, и у большинства англичан. События стали развиваться таким образом, что всякий идеализм, с которым поначалу мы относились к этой ситуации и который помогал нам считать бомбардировки Сербии правильными, исчез. Некоторые люди в Англии категорически против бомбардировок. Мне же казалось, что Милошевич заключает в себе абсолютное зло, и я надеялся, что действия НАТО довольно быстро покончат с его режимом. Но теперь я не знаю, что и думать об этом.
— Насколько совпали ваши представления о России с тем, что вы здесь увидели?
— Я впервые оказался здесь в апреле 1997 года, был снег, и, скажу честно, я увидел, что облик зданий несет на себе явственный отпечаток ушедшей советской эпохи. Я увидел обшарпанные дома, плохие дороги — таково было первое впечатление. Но люди мне очень понравились.
— Вам пришлось погрузиться в Россию XIX века, и вы видите сегодняшнюю жизнь. Кажется ли вам, что существуют какие-то устойчивые черты, присущие русскому менталитету? И что такое, по-вашему, русская душа?
— Мне трудно говорить о русской душе, именно потому что я не русский. Честно будет сказать, что нас просто вдохновила история, которую мы хотели хорошо снять. Мы не можем перестать быть англичанами — англичане и русские реагируют на вещи по-разному, поэтому мы не должны говорить, что сделали русский фильм, это было бы нелепо. Но я всегда надеялся, что мы сможем показать "Онегина" в юбилейные дни и что его воспримут как наш отклик, как возникший в наших душах отзвук торжественного события.