— Я ни разу не слышал, чтобы кому-то из моих коллег была продиктована отрицательная оценка. Наоборот, редакторы просят: напишите, пожалуйста, помягче или хотя бы заголовок сделайте немножко нейтральнее. О какой кампании идет речь? Лишь несколько газет позволяют себе принципиальную критику. Остальные пишут что-то вроде: да, может быть, некоторые пассажи не очень получились, но в целом все было пронзительно прекрасно. Конечно, я бы предпочел, чтобы Ростропович сказал: нет, я буду выступать в России и назло критике все выучу точно и блестяще. Но я не думаю, что поводом к его решению могла быть статья "какого-то критика в какой-то газетке", как он сказал в интервью. Если кто-то считает, что музыкальные, а также общественные заслуги Ростроповича дают ему право сегодня выступать не столь совершенно, тогда так и нужно говорить. Все нужно называть своими именами — для этого и существует критика, работающая не на обслуживание имиджей и репутаций, а в интересах читателя и слушателя.
Вячеслав Овчинников, композитор, дирижер:
— Было бы лучше, если бы Ростропович занимался тем, чем наделила его природа. Безусловно, прекрасно, что он создает школы для юных дарований — значит, у него есть на это деньги. И участие в общественных акциях подтверждает его общественно-политическую значимость. Особенно после того, как он сидел с автоматом в Белом доме. Но какой он политик и кому он может мешать? Наверное, только он сам может ответить на этот вопрос. Что касается профессиональной критики, что тут сделаешь: многие хотят быть дирижерами, но не у всех получается. А Ростропович взял да и обиделся на то, что его не приняли как дирижера. Хотя зря: в истории он остался великим Ростроповичем со своей виолончелью.
Владислав Казенин, председатель Союза композиторов России:
— Ростропович в хорошей, в отличной форме. Мне он больше нравится как виолончелист, но недавно я видел в Лондоне премьеру нового скрипичного концерта Щедрина, дирижировал Ростропович — это была замечательная премьера. Что касается отрицательных рецензий, то в музыкальных кругах есть некоторая оппозиция — всегда кто-то стоит в оппозиции великим музыкантам. Но политические силы, на мой взгляд, вряд ли могут быть заинтересованными в отрицательных рецензиях на Ростроповича. Это было бы слишком. Музыканты, композиторы, в отличие от других деятелей искусства, сейчас чаще бывают вне политики.
Сергей Скрипка, дирижер:
— Я очень хорошо отношусь к музыканту Ростроповичу, и мне бы очень не хотелось обидеть его неосторожными словами. Кроме того, судить музыканта такого уровня, как Ростропович, я бы не решился. Хотя в последнее время у меня появились к нему некоторые претензии. К примеру, он не играет ничего нового, репертуар небогат. Но что поделать, необходимо учитывать его возраст. Мы все стареем. В то же время он стал активным общественным деятелем: принимает участие во многих акциях, но он все равно не политик. Поэтому я не думаю, что какие-то политические силы заинтересованы в его критике.
Максим Федотов, солист Московской государственной филармонии, заслуженный артист России:
— Как инструменталист маэстро остается в силе, несмотря на солидный возраст. Когда Ростропович дирижирует, он мыслит музыкой, он имеет артистическую смелость, а стало быть, интересен. С течением времени все его таланты сводятся к некоему общему знаменателю, поскольку Ростропович начинал все-таки как виолончелист. Что касается неких политических сил, которым выгодны отрицательные рецензии о нем, то я вполне допускаю их существование. И было бы удивительно, если бы их не было. Ростропович привык очень часто устраивать из своих выступлений шоу, а это не всем нравится, в том числе и "коллегам по цеху". Хотя, возможно, ими движет простая зависть. Но я бы играть перед Белым домом под пулями не стал в любом случае. Скрипку жалко.
Тамара Паршина, оргсекретарь Рахманиновского общества:
— Собственно, большинство подписавших письмо — вовсе не члены Рахманиновского общества, а именно консерваторские профессора, заинтересованные в прекращении критических рецензий на Ростроповича. Многие из подписавшихся настаивали на том, чтобы в письме были указаны авторы публикаций,— этого требовали, например, Татьяна Гайдамович, Юрий Башмет. А вот Владимир Спиваков, наоборот, очень беспокоился и не советовал упоминать авторов публикаций. Сейчас мне сложно вспомнить все подробности подписания этого письма. Чьи-то факсимиле у меня есть. С другими, например с Юрием Башметом, приходилось связываться через посредников. Представляете, насколько сложно было все это увязывать? Могу сказать, что выступить инициатором письма в защиту Ростроповича Рахманиновское общество решило потому, что в прошлом году он дал согласие стать почетным президентом Международного конкурса имени Рахманинова в Москве.