Зачем Москве БРИКС и другие структуры незападного мира, корреспонденту "Ъ" СЕРГЕЮ СТРОКАНЮ объяснил председатель совета по внешней и оборонной политике РФ ФЕДОР ЛУКЬЯНОВ.
Фото: Василий Шапошников, Коммерсантъ
— Когда в 2001 году ведущий экономист Goldman Sachs Джим О'Нил предложил аббревиатуру БРИК, идея состояла в том, что это объединение четырех быстрорастущих экономик незападного мира станет основой для создания нового экономического порядка. Проект состоялся?
— На самом деле проекта не было. Был маркетинговый ход, привлечение клиентов к новым рынкам. Нынешняя БРИКС имеет очень мало отношения к тогдашнему изобретению. БРИКС возникла как реакция на состояние мира — переходное, непонятное, в котором растет спрос на альтернативы принятым подходам, демонстрирующим все меньшую эффективность.
Когда фокус внимания переместился с экономики на проблемы политики, мироустройства, понятие стало наполняться иным смыслом. Все участники — крупнейшие центры мирового влияния помимо Запада. Еще один критерий — все они обладают полнотой суверенитета. В той степени, в которой вообще можно говорить о полном суверенитете в глобальном мире. Они проводят самостоятельную внешнюю политику, не входят в обязывающие альянсы. При этом они обладают достаточной экономической мощью, способной обеспечить самостоятельную политику. Таких государств в мире мало. Пожалуй, еще только США.
— А в чем первооснова — самостоятельность и независимость как таковая или противопоставление Западу?
— У каждой из стран БРИКС — гигантские интересы в отношениях с разными частями Запада. Ни одна страна не готова и не хочет бросать Западу серьезный вызов. Это объединение — не против, а именно в обход Запада. В ситуации неопределенности, когда западная система проседает и непонятно, что будет дальше, эти страны заведомо настаивают на ценности самостоятельной линии: не против Америки, а независимо от Америки.
— Каково реальное влияние БРИКС на решение конкретных проблем мировой политики и экономики?
— Это не организация. БРИКС не проводит скоординированную линию. Но сам факт ее существования — то, что она возникла и не рассыпается, как многие ожидали,— сильно влияет на мировую дискуссию. Отношение Запада к БРИКС не столько признание ее силы, сколько констатация собственной слабости. Развернутая дискуссия о БРИКС (в основном, правда, негативная) отражает не то, что США и Европа так верят в будущее этих пяти стран, а то, что они не очень верят в свое будущее как мировых лидеров.
— Каковы перспективы взаимодействия в экономике?
— Попытки наладить отношения в тех сферах, где можно предметно сотрудничать, наталкиваются на объективные трудности и препятствия. В любой организации, в которую входит Китай, его экономический вклад оказывается существенно больше, чем у других участников. Если всерьез начать развивать экономические институты, создавать Банк развития, доля Китая окажется доминирующей и он будет фактически диктовать условия. Это не всем понравится. В отличие от региональной организации, где к сотрудничеству может подталкивать общность проблем, здесь этого нет. Там, где страны БРИКС географически близки, проблемы скорее приводят к антагонизму, а не сотрудничеству. Сильная сторона БРИКС — глобальное мироустройство, расстановка сил, баланс. А чем ниже мы опускаемся к земле, тем больше разногласий и меньше общности.
— Удастся ли странам БРИКС добиться расширения СБ ООН, чего хотят Индия, Бразилия и ЮАР?
— Нет, поскольку Россия и Китай уже постоянные члены Совбеза с правом вето. А все постоянные члены расширение де-факто саботируют, так как не хотят делиться привилегиями.
— Каково значение БРИКС для России?
— Во-первых, это статусный проект. Важно чувствовать себя равноправным членом группы стран, каждая из которых рассматривается как страна с очень большим будущим. Во-вторых, это способ маневрирования. Россия с ее извечно расколотой самоидентификацией — то ли Запад, то ли Восток — здесь ощущает себя частью сообщества, где не надо делать такого рода выбора. Но при этом какой-то частью своей идентичности Россия остается Европой, что отчасти мешает ей взаимодействовать со странами, которые Европой никогда не были и не будут.
— БРИКС для России в одном ряду с другими организациями нового времени — ШОС, ОДКБ?
— В том смысле, что Россия ищет опору на новые институты, не связанные с эпохой холодной войны и свободные от западного доминирования,— да. Но по сути это другие институты. ШОС и ОДКБ — региональные структуры с очень понятной повесткой. БРИКС — это образ, не более. Впрочем, образы обладают в современной политике материальной силой.