На русском языке вышла биография Квентина Тарантино, написанная англичанином Джеффом Доусоном.
История жизни культового режиссера 90-х годов более или менее известна тем, кто и в самом деле считает его культовым. По части фактов книга, может быть, не много добавит к той информации, что растворена в темном воздухе небольших кинотеатров, которым дышат синефилы. Есть штрихи — например, Тарантино вырос не в доме бедной провинциальной матери-одиночки, а принадлежит к верхнему среднему классу. Или — замечательный writer пишет с трудом: печатными буквами, делая множество ошибок. Кой-какие эффектные фразы: "Критик Полина Кейл оказала на меня большее влияние, чем кто-либо из режиссеров".
Но дело не только в этих увлекательных деталях. Книга Доусона, типичный образчик англоязычной биографической документалистики, вполне могла бы быть использована как пособие для начинающих режиссеров. Но только — нет такого учебного заведения, где по ней могли бы преподавать. Урок Тарантино сводится к тому, что надо плюнуть на систематическое изучение чего бы то ни было и верить в то, что тебе достанет энергии, чтобы что-то сказать. Или, если вспомнить слова Всеволода Пудовкина,— "режиссером может быть всякий, кто не доказал обратного".
Самой впечатляющей иллюстрацией того, насколько успешен в случае Тарантино оказался "пофигистский" подход, служат отношения режиссера с голливудским Главреперткомом, всей их иерархией цензур, гильдий, контрольных комиссий. Довольно-таки высокомерный выскочка Квентин, как выясняется, с самого начала меньше страдал от идиотских поправок в угоду смутным представлениям голливудского парткома о нравственности, чем матерый профессионал Тони Скотт, поставивший True Romance по сценарию Тарантино".
"Настоящую любовь" сильно побили,— говорит Тарантино.— Так и хочется стукнуть им молотком по головам, но, с другой стороны, они очень мягко подошли к моим "Бешеным Псам". Больше всего меня раздражает то, что комиссия просматривает старые фильмы и шлепает на них категорию "Х" (некий аналог "Детям до 16".— Ъ). Если принимать во внимание прогресс человечества, то за десять лет все должно было измениться к лучшему. Считается, что мы не должны деградировать. Что же происходит?"
Странным образом, русское издание этой книги предлагает неожиданную задачу, в которой есть ироническая рифма с "пробиванием" фильма через всякие инстанции. Читатель вынужден пробиваться к смыслу через потрясающе безграмотный перевод. Сначала нелепые и подробнейшие разъяснения очевидных понятий, наподобие "яппи" или cunnilingus раздражают, потом начинают забавлять. Затем ты понимаешь, что переводчица В. Е. Виноградова просто-напросто не видела фильмов Тарантино.
Вот как переведен рассказ актера Тима Рота о кульминационной сцене "Псов": "Это начинается с выдвигания лезвия, вы видите, как оно касается уха, потом ухо, вжик, все уходят. Потом начинает идти газ, следующий кадр..." Даже если речь Рота и в самом деле несколько бессвязна, он не стал бы говорить о том, чего нет в знаменитом фильме: о газе. Никакой газ никуда не "начинает идти", место действия поливают бензином. Gasoline и gas — одно и тоже.
В другом месте нам рассказывают о фрагменте из "Криминального чтива", "когда стреляют в Мию Уоллес". Помните такую сцену? Нет? Правильно, я тоже не помню. Никто не стрелял в героиню Умы Турман, to shoot значит "сделать укол".
МИХАИЛ Ъ-НОВИКОВ
Доусон Джефф, Тарантино, М., Вагриус, 1999