Актер Ник Нолте, оскаровский номинант, стал самой популярной личностью на Берлинале, сыграв в фильме "Тонкая красная линия" и "Завтрак для чемпионов". Сегодня он отвечает на вопросы Ъ.
— Каков Теренс Малик, с вашей точки зрения?
— Прелюбопытнейший парень. Он сохраняет чистоту, он не живет за счет кино, не думает о деньгах, снимает ровно столько, сколько считает нужным. Иногда мы делали по 75 дублей, и тогда он говорил: "На одиннадцатом у тебя, кажется, получилось".
Номинации на "Оскара" — это лишь приятное дополнение. В сущности, сам процесс съемок уже был наградой. Представьте, шикарный пляж, по которому ходят topless чернокожие красотки...
— Было ли для вас в этом военном фильме что-то личное?
— Я родился в 41-м году, мой отец ушел воевать в 42-м и вернулся через два года. Два месяца он пролежал раненый, с малярией. С тех пор, наверное, я чувствую ностальгию по Тихому океану.
— А как вас угораздило после такой монументальной роли сыграть трансвестита в "Завтраке для чемпионов"?
— Я поставил условие, что сам себе выберу женскую одежду. Мне хотелось выглядеть "секси", но режиссер Алан Рудольф охладил мой пыл, сказав, что я похож на самую большую уродину среди женщин. Беда в том, что у меня не просто нет груди, но грудь впалая, а спина немного горбатая, так что носить платье пришлось задом наперед.
— Чем вас привлекла история человека, переживающего психологический кризис?
— Кто из нас не бывал в кризисе? Я был не меньше пяти раз. Вся моя жизнь — это кризисы отношений с женщинами.
— Что вы думаете о романе Воннегута?
— Это была реакция на вьетнамскую войну. Тогда мы, молодые, протестовали, потому что Нюрнбергский процесс научил нас, что можно и должно судить свое правительство. Но постепенно все идеалы общества отступили перед материальными интересами. Америка забыла, что состоит из индивидуумов, ведь у них нет денег, а деньги есть у масс. Поэтому стало труднее и труднее производить то, что не может быть потреблено всеми. И надо обладать смелостью Брюса, чтобы при его звездном статусе финансировать такой фильм.
— Вы рассчитываете все же на его успех?
— Мы пытаемся прокатить картину в Америке, но там для таких фильмов практически нет места. Прокатчики используют американскую аудиторию всего лишь как пробный рынок. Публика теперь располагается в диапазоне от 13 до 24 лет. Экономика кино давит кино как таковое.