15 февраля исполняется десять лет с того дня, как последний советский солдат вышел из Афганистана. Звали его БОРИС ГРОМОВ. Громов — чистый генерал: он ничем не запачкан. Дачи, бани, саперные лопатки и прочая политика, скандалы, перебежки, раскаяния, драки за место под солнцем — это все не для него. Громов просто нес службу, служил — в хорошем смысле этого слова. Когда говорят слова про долг, честь офицера, верность присяге, то сначала делается неловко, после всего, что было с нашей армией и в нашей армии. Но потом, когда вспоминается Борис Громов, сразу становится легче. Он пришел в Афганистан; это была не самая славная, не самая удачная наша война. Так вот что он на той войне сделал: он ее закончил. Спокойно, с достоинством, без лишних нервов.
— Когда меня назначали командующим 40-й армии, я уже знал, что буду выводить войска. Уже шли разговоры о том, что вот-вот начнутся переговоры в Женеве по подготовке вывода войск из Афганистана. Когда я приехал — это был 1987 год — война шла семь лет. Уже были созданы хорошие условия для жизни, для подготовки людей к боевым действиям. И самое главное — уже шел спад боевых действий. Правда, сказать, что было спокойно, нельзя. С одной стороны, началась борьба афганского руководства за то, чтобы советские войска остались, а с другой стороны — вовсю шел процесс подготовки вывода. И на этом фоне противостояния количество провокаций и обстрелов возросло неимоверно.
Афганское руководство и прежде всего президент Наджибулла были за то, чтобы оставить если не всю армию, то хотя бы часть для собственной охраны. В 1989 году мы должны были покинуть по плану вывода войск Кабул в ноябре, а мы начали выводить наших солдат из Кабула лишь в конце января. То есть у меня, как у командующего армией, оставалось всего 15 дней до установленной даты, чтобы вывести почти 40 тысяч человек зимой из Кабула в Термез через перевал Саланг да еще в боевых условиях. Такая задержка произошла именно из-за борьбы афганского руководства. Наджибулла и меня неоднократно обрабатывал, заявляя, что в Афганистане сразу же начнутся разборки, если войска уйдут.
Но я считаю, что в Афганистане была возможность установить и поддерживать мир и без советского военного участия.
После нашего ухода еще два года сохранялась нормальная обстановка — до тех пор, пока Россия не прекратила гуманитарную помощь Афганистану.
План вывода войск был рассчитан на 9 месяцев. Но сразу же афганская сторона начала активные переговоры с Москвой о том, чтобы оставить для охраны дороги Кабул--Термес 30 тысяч человек. Пока они спорили, Москва велела прекратить вывод. А 15 февраля — дата, определенная на переговорах в Женеве,— неумолимо приближалась. И если бы мы не выполнили это международное соглашение, для нашей страны это была бы катастрофа.
Из-за всех этих переговоров выводить солдат пришлось в очень тяжелых условиях. Перевал Саланг находится на высоте 4 тысячи метров над уровнем моря, а ведь таких перевалов было несколько. Но самое главное, нам удалось осуществить вывод с минимальными потерями — 8 погибших почти за месяц.
Я не считаю, что советская армия проиграла в Афганистане — хотя бы потому, что у нас не было приказа победить. Сороковая армия, которой я командовал, была очень мощная — такой армии в советских вооруженных силах не было в послевоенное время. Конечно, можно было бы решить любую военную задачу, но, к счастью нашему, такого приказа не существовало. К тому же много было людей с мозгами. И все-таки существовал контроль — в отличие от чеченских событий. Если в Афганистане кто-то из начальников любого уровня наносил удар по кишлаку или уничтожал мирных жителей — это был прямой путь к трибуналу. И вначале — в 80-81 годах — таких ситуаций было достаточно много. Но потом все стабилизировалось.
К тому же мы старались как можно меньше участвовать в военных действиях. Воевали в основном афганцы, а мы их только поддерживали — планировала совместные боевые действия и охраняли крупные объекты. Армия афганская была слабенькая, и без нас они бы эти задачи не выполнили.
Приятных воспоминаний у меня об Афганистане не осталось. Хотя война — это тоже жизнь и там тоже бывают свои праздники. А главный праздник был, когда приезжали артисты — Кобзон, Розенбаум, Винокур, Лещенко.
Сейчас я поддерживаю отношения с афганцами, вынужденными бежать из своей страны. Это несчастные люди, которые были просоветски настроены и за это теперь расплачиваются. Я как депутат с трудом "пробил" совместную комиссию, которая пытается хоть как-то облегчить их существование. Но я лично не могу понять, как они живут в таких условиях.
Если бы мне сейчас предложили вернуться в Афганистан, чтобы помочь решить их проблемы с помощью силы, я бы отказался. Из пяти лет пребывания в этой стране я вынес одно — я ненавижу войну.
Записала СВЕТЛАНА Ъ-СМЕТАНИНА