В Лозанне в предрождественские дни состоялась премьера "Щелкунчика" Мориса Бежара — балета про детство, но не для детей. Семидесятилетний мэтр устроил публичный сеанс психоанализа — нырял в подсознание, перебирал воспоминания, отлавливал ускользающие ассоциации. О том, как родился замысел "Щелкунчика", специально для "Коммерсанта" рассказывает сам МОРИС БЕЖАР.
Я очень люблю этот балет Чайковского, его фантастическую музыку. Это связано еще с детскими впечатлениями. Замысел балета связан вот с чем: в семилетнем возрасте я потерял мать, и эту смерть я мучительно переживал. Второй мотив замысла — русский классический балет. Когда я всерьез стал заниматься танцем, то понял, что для того, чтобы делать то, что я хочу, мне надо изучить классический танец. Я поехал в Лондон, чтобы поучиться у Николая Сергеева (знаменитого режиссера балета Мариинского театра, вывезшего в эмиграцию подробнейшие записи классических спектаклей.— Ъ). Там я танцевал в "Спящей красавице", в "Лебедином озере", в "Жизели", в "Коппелии" и в "Щелкунчике". Я усвоил вариации и па-де-де настоящего стиля Мориса Петипа, то есть настоящую традицию, которая трансформировалась даже в России. У Сергеева были подлинные книги зарисовок и пометки Мориса Петипа, который действительно много писал и рисовал.
Пожалуй, мой "Щелкунчик" был бы очень интересен русским: с одной стороны, в нем есть много современного, нового, очень театрального. А с другой — это настоящее гран-па, это настоящий "Щелкунчик" в подлинной хореографии: ведь Петипа разработал весь план балета, а постановку танцев поручил русскому балетмейстеру Иванову.
И еще один мотив: как-то, когда я был маленьким, отец расколол грецкий орех и, показав мне ядро, сказал, что оно напоминает человеческий мозг. Теперь все связалось воедино: "Щелкунчик"--орех--мозг--память о детстве-- память об отце и главное--о матери.