Глеб Ъ-Баранов
Все смешалось в банковских рейтингах. Крупные и, как казалось, абсолютно надежные банки потеряли и капитал, и доверие клиентов. Мелкие и средние стремительно превращаются в крупные. Неясно, правда, стоит ли стремительно растущим банкам этому радоваться.
Ведь за три с небольшим месяца кризиса отношение к крупным банкам резко изменилось. Крупный банк теперь воспринимается если не как потенциальный банкрот, то, по крайней мере, как организация, при общении с которой лучше быть поосторожней. И сломать такой стереотип сможет лишь новый кризис.
Последний раз отношение к банкам менялось столь радикально три года назад — после предыдущего августовского кризиса. Тогда в категорию банков, которых надо остерегаться, попали, напротив, мелкие и средние банки (несправедливо, как выяснилось впоследствии). Впрочем, именно это помогло многим из них выстоять во время кризиса. Мелким и средним пришлось непрерывно доказывать клиентам, что им можно доверять,— в отличие от крупных, признанных общественным мнением более надежными.
Теперь ситуация обратная — крупным банкам не верят. И значит, им ничего не остается, кроме как стать надежными. Впрочем, все возможности для этого у них есть.
Банки потеряли деньги почти на всем, на чем, в принципе, средства и могут быть потеряны. А новые, столь же масштабные потери им в обозримом будущем не грозят. Собственно, многим уже просто негде терять деньги.
И такая ситуация сохранится как минимум до тех пор, пока банки не переориентируются на новые рынки. Тогда они снова будут рисковать — до следующего кризиса. Однако кризисы, подобные августовскому, случаются далеко не каждый год и даже не каждое десятилетие. Так что время подготовиться к новым потрясениям у банков будет.
К тому же кризис произвел аудит банков гораздо эффективнее, чем любая всемирно известная фирма. Способность банка удержаться на плаву после августовского кризиса — это куда более высокая оценка его надежности, чем самый высокий рейтинг.
Российские банки предпочитали учиться на собственных ошибках. Однако сильно обжегшись один раз, в дальнейшем надолго запоминали урок. Таким уроком был, к примеру, августовский кризис 1995 года. Тогда многие российские банки опытным путем выяснили, что увлечение высокой доходностью при недооценке риска — вещь опасная. До этого момента банки росли как на дрожжах. И у тех, кто придерживался по-настоящему консервативной политики, не было шансов догнать лидеров. Кризис трехлетней давности внес и другие существенные коррективы.
До кризиса многие банки выдавали "длинные" кредиты своим клиентам за счет краткосрочных займов на межбанковском рынке. После того как в августе 1995 года обрушился рынок МБК, часть из них отказались от этой практики ввиду отзыва лицензии, а выжившие резко изменили свою политику. Практически все они ужесточили лимиты на выдачу межбанковских кредитов, а большинство банков, получавших такие кредиты, стали более осмотрительными. В результате политика банков в одном отдельно взятом секторе рынка стала значительно консервативнее.
А после событий этого августа политика банков станет еще более консервативной. Теперь мало кто из банковских руководителей без опаски будет следить за игрой на рынке акций или даже государственных ценных бумаг. Вряд ли с прежним спокойствием будут совершаться сделки на срочном рынке. И, скорее всего, банки начнут наращивать резервы на возможные потери — ведь жизнь показала, что потери эти более чем возможны.
В сущности, наши банки живут от кризиса до кризиса. И это, несмотря на все связанные с этим потери, совсем неплохо. Ведь после каждого кризиса выжившие банки становятся все надежней.
К тому же если бы нынешний кризис случился несколькими годами позже, вкладчики и клиенты потеряли бы на порядок больше денег. Теперь же есть шанс, что в будущем тысячелетии их средства будут лежать в абсолютно надежных банках. После еще двух-трех банковских кризисов.
Еще два-три кризиса, и российские банки станут абсолютно непотопляемыми