Распространенность бартерных операций объясняется не только сильным налоговым гнетом и недостатком у предприятий оборотных средств. Она выгодна влиятельным финансово-промышленным группам, а также многим чиновникам и высшим менеджерам самих предприятий. И это отнюдь не единственная причина, по которой идею создания биржи взаимозачетов следует признать совершенно фантастичной.
Первое и самое главное возражение состоит в том, что бартер изначально возник в условиях дефицита (в конце 80-х--начале 90-х годов). Сегодня его роль изменилась: борьба с инфляцией привела к недостатку денег, и они уже не способны обслуживать товарооборот. И теперь сделки натурального обмена призваны решить совсем другую проблему — сбыта.
Дело в том, что по многим причинам предприятия не могут снижать цены на свою продукцию, даже если она не пользуется спросом. Известный экономист Евгений Сабуров считает, что в нынешних условиях неплатежи и бартер выступают как "экзотический способ снижения цены": долги предприятий продаются через разные финансовые инструменты и денежные суррогаты и погашаются с дисконтом.
И все же это в первую очередь проблема высокой затратности российской экономики: если продукция не конкурентоспособна ни по цене, ни по качеству, то она никому не нужна ни за деньги, ни в обмен на какой-либо другой товар. Таким образом, сам по себе взаимозачет (он же бартер) проблему сбыта решить не может. Соответственно, попытки автоматизировать бартерные операции и заработать на всеобщем безденежье достаточно абсурдны.
Еще одно возражение: бартер отнюдь не помогает снизить налогообложение. В каждом из существующих налоговых законов есть раздел о налогообложении бартерных операций, где прямо сказано, что бартерные расчеты осуществляются по рыночным ценам. Поэтому участники бартерных сделок просто не имеют права кратно занижать цены в надежде снизить налогообложение.
Другое дело, что у предприятий еще сохраняются способы рассчитаться с бюджетом безденежным путем (по итогам 1997 года объем таких расчетов достиг 100 трлн рублей). Но именно низкие поступления в бюджет живых денег вынудили правительство запретить такую практику с 1998 года.
Идее автоматизации бартерных операций противоречит и сама практика этого бизнеса. Ни один из его участников не заинтересован в предоставлении информации о себе и своих сделках. Объяснение этому найти несложно: одно из главных преимуществ бартерных операций как раз в том и состоит, что они максимально запутанны, а следовательно, минимально поддаются контролю. Главное, что заставляет предприятия идти на взаимозачет, поясняет финансист-практик,— даже не недостаток наличных денег, но прямая заинтересованность менеджмента в создании дефицита своей продукции. С тем чтобы продавать ее с надбавкой — причем разница идет в карман директора.
Неверен тезис и о "незнакомстве" субъектов рынка с продукцией других производителей. По мнению большинства экспертов, ни одна компания в России не производит продукции, которая была бы незнакома потребителю. Что касается мелких компаний, якобы страдающих от нехватки информации о рынке и страждущих взаимозачетов, то, во-первых, эта проблема давно решена путем выпуска справочников, а во-вторых, все достойные внимания мелкие компании обязательно существуют при ком-то — то есть при крупных предприятиях.
Дело в том, что все предприятия России фактически работают на экспорт — прямо или косвенно. Иначе невозможно было бы сделать платежный баланс России положительным, каким он сейчас является: приток валюты в Россию больше, чем отток из нее. Иными словами, когда предприятие Х торгует с предприятием Y, а предприятие Y, в свою очередь,— с предприятием Z, то это значит, что на самом деле все они ведут бизнес с внешнеторговыми компаниями.
При этом спрос на нашу экспортную продукцию достаточно узок и специфичен: кроме нефти и газа, это космическая и отчасти военная продукция, а также экологически вредное производство — химия, деревообработка (целлюлоза), производство алюминия. В конечном же итоге весь механизм экономики замыкается на четырех монополиях — РАО ЕЭС, "Газпром", МПС и связь. Именно на них, а также на их дочерние предприятия приходится до 90% всех взаимозачетов. И им никакие "биржи" не нужны — там все и так схвачено.
Из всего этого следует ряд важных выводов.
Во-первых, нет абстрактных "мелких компаний", работающих на рынке вслепую. Все они либо работают с естественными монополиями (или аффилированными с ними компаниями), либо просто не выживают.
Во-вторых, наша экономика больше не является замкнутой и самодостаточной, а значит, процесс формирования цен и качества не зависит от нас, он находится вне России. Поэтому при низкой производительности труда стоимость продукции уже близка к мировой. Здесь кроется еще одно возражение против "бартера как способа снижения налогов с помощью одновременного снижения цен производителями".
Такое было бы возможно в рамках замкнутой производственной цепочки. По данным Ъ, одно время в правительстве Москвы обсуждалась идея снизить цены на жилье, последовательно пройдя по цепочке всех поставщиков и подрядчиков. Начать с комплектующих — кирпич, паркет, рамы, стекло, а потом пойти дальше. Недополученную прибыль предполагалось оформить в виде неких финансовых расчетов — дисконтов по векселям или чего-то в этом роде. Но эта система не заработала даже на уровне Москвы: оказалось, у всех слишком разные интересы.
В масштабах России это не заработает тем более: производственные цепочки не замыкаются внутри страны. Они выходят на международные рынки, где дискутировать о понижении цен в связи с налогами в России нелепо. Напротив, зачетные операции стимулируют рост цен именно в силу их "виртуальности". Это ведет к скрытой инфляции. Кроме того, любой товарообмен порождает налоговые обязательства. Выходит, денег нет, а оборотный налог есть — так плодятся должники бюджета.
Есть и еще одно обстоятельство, которое заставит крупных игроков рынка с подозрением отнестись к попытке "наведения порядка" в бартерных операциях. Интерес банков и финансовых посредников к таким сделкам как раз основан на той легкости, с которой можно получить доступ к долгам предприятий. Иными словами, речь идет о новой роли взаимозачетов — как инструмента передела рынка.
И последнее. Если все наши соображения верны и создание электронной биржи взаимозачетов не отвечает реальным интересам участников рынка, то весь раздел маркетинга в бизнес-плане становится просто неактуальным.
Проще говоря, фантастичным.
ВЛАДИМИР ГЕНДЛИН