Кто из нас откажется спасти своего должника?
В России успешно проходит грандиозный эксперимент по перевоспитанию иностранных кредиторов. Всего за три месяца дефолт по внутренним долгам и их реструктуризация перестали восприниматься как скандал. Сенсация превратилась в рутинный процесс, ход которого интересен многим инвесторам не более, чем прогноз погоды. Это, разумеется, не означает, что владельцев госбумаг вовсе не волнует, как пройдет реструктуризация. Речь несколько о другом.
С каждым месяцем переговоров растет доля инвесторов, смирившихся с потерей значительной части денег и наблюдающих за процессом скорее из своеобразного спортивного интереса — подобно тому, как вкладчики давным-давно разорившегося банка не могут пройти мимо заметки, посвященной его банкротству. В принципе процесс этот может тлеть десятилетиями. Так было, скажем, с царскими долгами, о которых иностранцы не забыли и после семидесяти лет советской власти. Но это совсем не тот живой интерес, которого стоит всерьез опасаться заемщику.
Люди, потерявшие деньги в России, постепенно успокаиваются. И когда-нибудь количество кредиторов, думающих: "Россия не платит — и это нормально", достигнет, так сказать, критической массы. Это станет серьезной победой российского правительства. Ведь от этого всего один шаг до рассуждений: "Россия не платит — ей надо помочь".
Тем более что сейчас наша страна пытается подправить свой имидж. Россия явно старается вновь доказать свою предсказуемость для инвесторов. Правда, делает она это, обещая не платить по внешним долгам. Форма на первый взгляд извращенная, однако на деле — вполне убедительная.
Ведь дефолт по внутренним долгам, проведенный в августе, оказался для иностранцев полной неожиданностью. Он просто не укладывался в их представления о мире: до этого долгое время считалось, что по долгам в национальной валюте может расплатиться любая страна — просто напечатать денег. Да и примеры таких дефолтов столь редки, что обычно фигурируют в справочниках среди исторических казусов.
Совсем другое дело — невозможность расплатиться по внешним долгам. Это если и несолидно, то уж, во всяком случае, понятно для нерезидентов. Тем более если в таком положении оказывается страна, которая не платит даже по внутреннему долгу. Ясно, что если у России не получается напечатать достаточное количество рублей для выплаты долгов, то с производством долларов дела обстоят еще сложнее.
В такой ситуации заблаговременные осторожные заявления российских властей о том, что России просто не по силам заплатить в следующем году $17,5 млрд по внешним долгам, выглядят жестом доброй воли. Особенно если так поступает страна, которая 17 августа позволила себе, совершенно не посчитавшись с иностранцами, просто поставить их перед фактом.
При этом шансы на успех переговоров по реструктуризации российских внешних долгов заметно возрастают. Хотя бы потому, что иностранцы, несмотря на сравнительно вежливое уведомление о сложившейся в России ситуации, опять-таки были поставлены перед фактом.
Министр финансов и его заместители в течение нескольких недель рассуждали о том, что Россия не сможет в полной мере расплатиться по внешним долгам. Не доверять ему нет оснований. Ведь даже если страна может заплатить, но очень не хочет — она своего добьется. А значит, иностранцы фактически поставлены перед выбором: либо совсем не получить денег, либо получить меньше, предварительно договорившись о том, как они могут получить остальное.
Когда подобные казусы случались в других странах, о реструктуризации внешнего долга договаривались довольно просто. Скорее всего, так произойдет и с Россией. Вопрос лишь в том, на какой схеме остановятся стороны. Скажем, в конце 80-х некоторые страны практиковали довольно простой вариант: выплаты "живых" денег ограничивались определенной долей от сальдо платежного баланса. Для нас такой вариант был бы неплох, поскольку позволил бы избежать новых пиков выплат.
Как бы то ни было, иностранцы действительно начинают с пониманием относиться к российским проблемам. Уже вчера Россия достигла договоренности с Лондонским клубом об изменении схемы декабрьских выплат. Вместо двух платежей — $216 млн и $724 млн — будет произведен лишь один — наименьший. А на $724 млн выпустят облигации Внешэкономбанка, со сроком погашения в будущем веке.
Если же удастся отсрочить выплаты и по другим долгам, то у России, как ни странно, могут появиться шансы на получение новых займов. У иностранцев вновь появится иллюзия, что теперь-то они неплохо информированы о положении дел в стране и могут реально оценивать шансы на возврат денег. Во всяком случае, странам, заявлявшим о невозможности расплатиться по внешним займам, в дальнейшем, как правило, в долг все-таки давали. Так было и в 30-е годы, когда отказ от долгов практиковали многие развитые государства, и в 80-е, когда подобным способом пытались решить свои финансовые проблемы развивающиеся страны.
Помимо политических соображений, которыми часто объясняют выдачу подобных кредитов, существует объяснение, так сказать, психологического свойства. Страны вели себя подобно вкладчикам разорившихся банков, которые, оплакав потерянное, тут же несли свои кровные в другой банк. По одной лишь Москве ходят тысячи людей, хранивших деньги последовательно в "Чаре", "Нацкредите", Тверьуниверсалбанке, Инкомбанке, а теперь подыскивающих себе новый банк. И всякий раз им кажется, что уж теперь-то они все просчитали и им просто не может не повезти. Так что иностранные кредиторы с подобным складом ума просто обязаны спустя какое-то время вновь заинтересоваться Россией.
Глеб Ъ-Баранов