Вчера мировые цены на российскую нефть упали до беспрецедентно низкого уровня — $9,60 за баррель. Аналитики вновь заговорили о возможности краха нефтяной отрасли. Как жить дальше, кто виноват и что делать — с такими вопросами корреспондент "Коммерсанта" ПЕТР Ъ-САПОЖНИКОВ обратился к ВАГИТУ АЛЕКПЕРОВУ, главе крупнейшей в России нефтекомпании ЛУКОЙЛ. Этим интервью Ъ продолжает цикл бесед с ведущими российскими предпринимателями о ситуации в экономике страны.
"Политической стабильности мы уже добились..."
— Считается, что Россия сейчас переживает сразу три кризиса. Два общемировых — нефтяной и финансовый — и, так сказать, доморощенный — политический. Вы согласны с этим утверждением?
— Я не считаю, что сейчас мы переживаем политический кризис. Впервые за всю новейшую историю России сложилась ситуация, когда правительство и Госдума едины в своем порыве принять программу, принять бюджет. Дума сегодня поддерживает правительство. Все минувшие семь лет этого не было. Сегодня же можно провести те решения, которые раньше были невозможны.
— Но ведь их все равно нет — ни работающего закона по разделу продукции на совместно разрабатываемых месторождениях, ни нового налогового законодательства...
— Правительству необходимо активнее этим заниматься — вот и все. А что касается других составляющих российского кризиса... Невозможно отделить экономические риски от политических и страновых. Каждое государство имеет свой рейтинг для заемных средств. Ни один новый проект не делается за счет оборотных средств, мы все берем в долг. И каждый проект, его эффективность зависит от того процента, под который мы получаем кредиты. А они, в свою очередь, тесно связаны с политической стабильностью в стране — главным условием для экономического роста.
— Вы считаете, что политической стабильности Россия уже достигла?
— В принципе, да.
— Но политическая стабильность — это ведь еще и мир между правительством и национальными производителями. Между тем нефтяники воюют с главой Минфина Михаилом Задорновым, продвигающим идею повышения экспортных пошлин на нефть...
— Михаил Задорнов планирует бюджет от расходов — под них подгоняются необходимые доходы. А надо наоборот — от доходов рассчитывать расходную часть бюджета. Министр закладывает базовую составляющую поступлений от нефтяников, исходя из того, что в будущем году они добудут 300 млн т, а стоить нефть на мировых рынках будет $14 за баррель. Ну как объяснить человеку, что эти цифры нереальны? Что весь мир планирует цену в $10-11, но никак не $14? Когда мы, отраслевики, планируем добыть 285 млн т, а никак не 300?
При этом, по мнению составителей бюджета, ответственность за ненаполненную казну должны нести сами исполнители, например нефтяники. А государство будет в случае чего отключать их от трубы и уменьшать экспортные квоты. Интересы производства приносятся в жертву фискальным, а сами фискальные интересы диктуются приоритетностью бюджета расходов. Все здесь поставлено с ног на голову. В результате оторванный от реальной экономики бюджет становится механизмом экономического спада, а не подъема.
Нужно стать реалистами и опереться на расчеты производственников, а не на пустопорожние монетаристские измышления — вот что требуется от тех, кто формирует бюджет. Составители бюджета под руководством Михаила Задорнова этого не понимают? Если нет, то это издержки низкой квалификации, точнее оторванности этих людей от реальной экономики.
Опять старое — отнять и разделить. А почему никто не разделил огромные потери нефтяников от падения мировых цен?
— Вы говорите о потерях нефтяников от падения мировых цен на углеводороды. Как "чувствует" себя в этих условиях конкретно ЛУКОЙЛ?
— По нашим предположениям, по объемам добычи компания сработает в этом году где-то на 100,4-100,6% по отношению к 1997 году. Это ниже запланированной планки в 102-103% — кризис внес свои коррективы. Из-за него же нам пришлось сократить на треть объемы наших инвестиций в развитие — с 5 до 3,5 млрд руб. Пришлось даже пойти на консервацию ряда производственных объектов.
— Это отразится на развитии компании?
— Да, в долгосрочной перспективе. Остались лишь инвестиции в текущее производство, капремонт, технологические программы — чтобы не допустить аварийных ситуаций. Ближайшая перспектива — работа на действующих месторождениях по их обустройству. Сокращаются инвестиции в так называемые перспективные программы — геологоразведку, особенно в Западной Сибири, по вовлечению новых месторождений в сферу деятельности ЛУКОЙЛа. Конечно, это скажется и на уровне добычи нефти в будущем. У нас, скорее всего, произойдет снижение добычи нефти на территории России. К моему большому сожалению, уже в 1999 году. Последние четыре года у нас была положительная динамика. Теперь это время закончилось.
"Расширение денежной массы — единственный путь к активизации внутреннего рынка..."
— Судя по вашим высказываниям, вы не во всем согласны с нынешним правительством. Какие шаги вы предприняли бы в первую очередь, окажись вы во главе исполнительной власти?
— Честно говоря, я не моделировал такой поворот событий. Это слишком серьезный вопрос... В общих чертах: существует три фактора, о которых правительству нельзя забывать. Первый — поддержание экспорта. Сейчас главная цель — получить валюту в свою страну. Создать условия, чтобы продавался и лес, и продукты машиностроительного комплекса, и нефть. А после этого уже проводить все остальные мероприятия.
Второй — развитие импортозамещающих отраслей, их стимулирование. И наконец, создание новых рабочих мест, в результате чего в стране снижается социальная напряженность.
— По сути речь идет о создании абсолютно нового хозяйственного климата. Но как реально это сделать?
— Главное — завершить формирование свода правил рыночного хозяйства и жестко их соблюдать. Правил не хватает, отсутствуют многие нормативные акты корпоративного права. Нет числа недостаткам в уже принятых законодательных актах, и исправляются эти недостатки крайне медленно.
На годы растянулось совершенствование инвестиционного законодательства. Бездействует закон о соглашениях по разделу продукции. Между тем реализация этого закона могла бы дать стране миллиарды долларов. Не потребовались бы ни бесконечные просьбы о международных займах, ни необеспеченная эмиссия. Более того, если бы закон действовал, то дополнительно добываемые 20-25 млн т нефти стали бы весомым вкладом в рост валютной выручки и удовлетворение топливных потребностей страны. А потери от затягивания налоговой реформы вообще трудно оценить. Цена неоправданного замедления — тот самый непрекращающийся спад производства.
Теперь о другой, не менее важной проблеме. Рыночное хозяйство эффективно, если законодательно оформленные правила игры соблюдаются твердо. Правительство, осуществляя госрегулирование, опирается на судебную систему. Последняя страшно запущена и не решает десятой доли требуемых задач. Арбитражные и гражданские суды слабы, отсюда и чудовищные размеры экономической преступности, которая препятствует оживлению производства. Слабая судебная система — одна из главных причин низкой эффективности сложившегося рыночного хозяйства.
— Формирование свода правил рыночного хозяйства, как вы это называете,— это задача не одного года. А что правительству необходимо делать именно сейчас?
— Нужны меры экономической политики по созданию условий оживления производства. Курс рубля на переходный период должен быть достаточно низким, налоги — сокращенными, банки ориентированы не просто на оздоровление, а на обслуживание реальной экономики и так далее. Существует потребность в госрегулировании межотраслевых ценовых цепочек и пропорций на основе введения и контроля общепринятых в мире правил формирования затрат и прибыли, налогового, таможенного и иного стимулирования (рыночными методами), с преодолением на этой основе диспропорции цен.
Остро назрел вопрос реструктуризации и сокращения накопившейся задолженности предприятий. Кроме того, необходимо строго избирательное инвестиционное бюджетное финансирование перспективных наукоемких и агропромышленных предприятий, а также целевых экспортных программ, обеспечивающих максимально быстрое поступление валютных средств. Мы считаем возможным предоставление перспективным предприятиям ограниченных целевых кредитов ЦБ под залог их имущества или содействие получению частью таких предприятий на конкурсной основе зарубежных кредитов под ограниченные гарантии государства и региональных властей.
Особо следует сказать о целесообразности использования опыта Японии по временному переходу к проведению адресной инвестиционной политики на основе распределения государственных кредитных ресурсов в пользу приоритетных отраслей. При этом ограничиться малыми и средними предприятиями потребительского сектора — значит резко снизить потенциальный эффект государственной инвестиционной политики. В свое время Япония и многие другие страны решили проблему экономического роста, кредитуя экспортеров. Пора нам также использовать этот положительный опыт.
Приведу пример. Мы решаем сейчас задачу, как ускорить вовлечение в хозяйственный оборот богатых природных ресурсов Тимано-Печерского региона. Край неосвоенный, инфраструктура крайне ограничена. Требуются серьезные начальные инвестиции. Зато эффект обещает быть значительным, ведь производительность скважин в этом регионе в десятки раз выше, чем в Западной Сибири, основной базе российской нефтедобычи.
Если бы мы получили рублевый кредит от государства, который позволил бы нам резко ускорить работы по освоению месторождений Тимано-Печерского региона, то государство могло бы получить большую отдачу. Ведь мы могли бы увеличить экспорт нефти и тем самым валютные, налоговые и другие поступления в интересах всех отраслей.
— Все сразу не сделаешь, надо с чего-то начинать. С чего?
— В связи с дефицитом бюджета пора прийти к единому мнению о политике государства в отношении количества денег в стране. Для производственников недостаток денежной массы — критическая проблема, разрушающая взаиморасчеты предприятий.
— У нас много идеологических стереотипов, которым придают извращенный экономический смысл. Так, нас долго пугали девальвацией и держали нереальный курс рубля, нанося ущерб многим производителям. Теперь негативное значение пытаются придать денежной эмиссии, хотя и девальвация и эмиссия являются нормальными инструментами экономической политики. Поэтому их целесообразность и масштаб всегда определяются реальной экономической ситуацией. Сегодня в условиях системного кризиса они оказались востребованы самой жизнью. Расширение денежной массы, видимо, единственный путь к повышению спроса, активизации внутреннего рынка и, следовательно, стимулированию оживления реальной экономики.
Нужен осторожный эмпирический подход. Денежно-товарное равновесие можно нащупать, проводя дозированную эмиссию, отслеживая структуру и каналы движения денежной массы, контролируя и регулируя этот процесс.
— Но эмиссию нужно как-то обеспечивать. Иначе скоро опять придется пририсовывать нули на банкнотах...
— Зачем? Важно, что есть немало путей расширения денежной базы без соответствующего роста цен. Их надо все использовать. Например, есть возможность увеличения денежной массы и спроса в стране на основе увеличения суммы общей капитализации предприятий путем вовлечения в финансовый оборот земельных участков.
Дополнительную денежную массу могут наполнить валютные кредиты под объекты госсобственности. Например, только под принадлежащую государству долю в нефтяном проекте освоения сахалинского шельфа "Сахалин-1" можно получить не менее миллиарда долларов кредитов. Такие меры касаются только небольшой части сырьевых запасов страны и не принесут ущерба нашему национальному потенциалу. В то же время это может очень существенно помочь в реализации антикризисной политики.
— Напечатать денег, дать кредиты экспортерам — это "пожарные" меры, которые не приведут к коренному изменению хозяйственного климата в стране. Что правительство в первую очередь должно сделать, чтобы обеспечить принципиальные изменения?
— Безусловно, нужно начинать налоговую реформу. Мы говорим о налоговой удавке, накинутой на реальную экономику, как об одной из главных причин спада производства. Посмотрим на примере нефтяного комплекса. Если в 1994 году нефтяники обеспечивали около 6% налогово-бюджетных поступлений, то в 1995 году наша доля в бюджете возросла до 13%, в 1997-1998 годах — до 22%. При этом добыча нефти (с газовым конденсатом) составляла в 1994 году 318 млн тонн, а в 1998-м ожидается 290-296 млн тонн. Таким образом, бюджетный вклад отрасли за 4 года вырос в 3,5 раза, а добыча нефти сократилась. Конфискационный подход Минфина становится абсолютно нетерпимым. Он не учитывает реального состояния дел, оторван от жизни.
А бюджет необходимо формировать прежде всего из подоходного налога работающих людей. Возьмите Финляндию — 90% ее бюджета формируется за счет подоходного налога, а не как у нас, за счет оборотных средств предприятий. Мы сейчас платим налог с оборота, НДС, акциз — это основные поступления в казну. Это неправильно, это порочно. Поэтому и не развиваются предприятия, не получают зарплату люди.
Повторю: главными источниками получения налогов должны быть прибыль и доходы граждан. Пора переместить часть налогов с производителей на розничный рынок. Конечно, это трудно, это муторно налоговым службам, но это придется сделать.
В настоящее время нефтяные компании представили в правительство продуманный комплекс мер по отраслевой налоговой реформе. К ключевым составляющим реформы относится снижение уровня акцизов и перенос центра тяжести налоговой нагрузки из сферы производства в сферу обращения продукции.
Помимо снижения акциза остро необходимо освобождение от налогов поисково-разведочных работ, НИОКР и — частично — затрат на освоение новых месторождений. Крайне необходимы отмена или резкое сокращение рентного и общего налогообложения низкодебитных, то есть дающих мало нефти, скважин и месторождений. И здесь я еще раз хотел бы подчеркнуть многостороннюю потенциальную эффективность налоговой реформы. Освобождение таких скважин и месторождений от налогов может сопровождаться соглашением о направлении получаемой на этих скважинах нефти на товарное кредитование сельского хозяйства или северный завоз, которые сейчас затруднены. Так был бы получен двойной эффект, и вместо убытков государство и нефтяные компании получили бы реальный деньги.
— Чем отличаются расчеты Михаила Задорнова по привлечению нефтяных денег в бюджет от расчетов нефтяников?
— Наши логичнее. Тот же Ходорковский предложил: оставьте нам только то, что необходимо. Но нас никто не слушает. Хотя ни разу наши прогнозы не были ошибочными. За нами огромное количество отраслей — металлургия, машиностроение, стройиндустрия. Мы раньше покупали огромное количество сопутствующей продукции. Теперь — нет, не покупаем трубы для бурения, цемент, необходимую автотехнику и агрегаты. За нами шли миллионы людей, производившие эту продукцию, которые теперь не получают зарплату и не платят подоходный налог. И мы считаем, что наша нормальная работа приведет к стабильной работе всех этих громадных отраслей.