За дискуссиями о резкой смене экономического курса России осталось незамеченным то, что сам предмет спора отсутствует. Ведь на деле экономическая политика изменилась очень незначительно.
Все реальные действия правительства и ЦБ были пока что лишь реакцией на текущие события. И эти реакции, несмотря ни на что, изменились незначительно. Во всяком случае, сегодняшние действия властей вполне естественно вытекают из того, что они делали в предыдущие годы. Перемены же происходят где-то в виртуальном пространстве — там рождаются, изменяются и гибнут разнообразные программы выхода из кризиса. К жизни это имеет очень отдаленное отношение.
Ведь совсем не сложно представить себе эти ведомства в любом предшествующем составе, делающие то же самое, что и сегодня. Можно ли утверждать, что прежнее руководство ЦБ не пошло бы на масштабную эмиссию? Если бы не было другого выхода — безусловно, пошло бы. Сам Сергей Дубинин в одном из интервью признался, что в августе был вполне к этому готов. Ну, а сейчас этим просто занимается другой человек.
Слегка изменились лишь лозунги. Хотя и здесь следует заметить, что любое российское правительство ставило перед собой все те же цели — рост экономики, снижение инфляции, решение социальных проблем. Любой предыдущий премьер-министр вполне мог бы под ними подписаться. Правда, нынешнее правительство делает вид, что на этот раз пойдет к ним каким-то особенным путем. Однако вряд ли это удастся — набор мер, о которых можно не только говорить, но и реально претворить их в жизнь, крайне ограничен.
Во всяком случае, выбор, который новое правительство видит перед собой, мало отличается от того, каким он представлялся его предшественникам. Недавно об этом поведал Юрий Маслюков: либо правительство получит крупный западный кредит, и тогда инфляция составит 30%, либо не получит — тогда будет 300%. Так что даже неважно, по какому пути пойдет правительство,— назвать любой из них кардинальной сменой курса нельзя. Тот же Виктор Черномырдин в бытность премьер-министром выбирал оба — и первый, и второй.
У него же Евгений Примаков, похоже, перенял и усовершенствовал замечательную медлительность в принятии важных решений. Когда колебания линии правительства справа налево продолжаются достаточно долго, шансы на получение западных кредитов обычно увеличиваются. В самом деле, если бы после 17 августа новый премьер-министр попросил на Западе денег на продолжение прежней линии, шансы на успех были бы невелики. А вот для того, чтобы предотвратить возрождение России в качестве тоталитарной агрессивной державы, западные страны вполне могут изыскать средства.
Собственно, единственное, что действительно изменилось — это используемая властями фразеология. Однако риторические упражнения о необходимости увеличения государственного влияния в экономике, несмотря на внешнюю грозность, на деле не столь страшны. Те, кто придерживается такой точки зрения, наконец получили возможность действовать сообразно своим убеждениям — и оказалось, что на практике это не так просто, как кажется.
Во всяком случае, ясного понимания того, в каком направлении следует и, самое главное, возможно увеличить влияние государства, у правительства не просматривается. Дело в том, что достаточно просто государство может приобрести у частных владельцев лишь то, что плохо лежит. И пока что лишь в эту сторону власти и смотрят. А это означает, что национализация не будет масштабной.
В самом деле, правительство и ЦБ могут приобрести себе несколько банков или, допустим, предприятий. Однако без боя их согласятся отдать лишь собственники, отчаявшиеся поднять их на ноги самостоятельно. Для государства же это будет далеко не самое удачное приобретение — вряд ли такие банки и компании смогут в обозримом будущем приносить прибыль. Нескольких приобретений такого рода будет вполне достаточно для того, чтобы осознать: на их содержание никакого бюджета не хватит, сколь бы эмиссионным он ни был.
Это будет проблема лишь государства — для рядового гражданина ситуация изменится несущественно. Просто вместо трех государственных банков, будет, положим, десять. Во всяком случае, госзатраты на их поддержание в рабочем состоянии не будут принципиально отличаться от нынешних.
Пока же речь идет о восстановлении системы, которая существовала в первые годы реформ. В первую очередь государство вспомнило о бывших спецбанках — они принадлежали ему в первые годы реформ. Ярким примером этому служат планы национализации СБС-АГРО, о которых сообщил вице-премьер Геннадий Кулик. По сути, правительство хочет сделать рокировку: Агропромбанк, до 1996 года принадлежавший государству, останется в частной собственности, а купивший его СБС-АГРО перейдет к государству.
Хотя, собственно, и это не новость. За полтора года до продажи Агропромбанка правительство всерьез рассматривало возможность частичной национализации такого системообразующего банка, как "Национальный кредит". Так что идея национализации банков родилась еще до правительства Примакова.
Иными словами, меняется немногое. Правительство по-прежнему выступает в роли старьевщика. Только прежде оно распродавало подержанные предприятия за бесценок, а теперь по дешевке скупает то, что все равно больше никому не нужно. При этом явно собирается впоследствии перепродать купленное. А значит, курс правительства все тот же, что и последние семь лет — никакой. Просто условия новые.
Последние семь лет курс правительства не меняется — меняются лишь условия, в которых его проводят
Глеб Ъ-Баранов