В Москве в рамках международного театрального фестиваля "NET (Новый европейский театр)" прошла встреча "Славянский базар-101", на которую собрались молодые режиссеры из полутора десятка восточноевропейских стран. Главной темой встречи стала возможность реформирования системы государственных репертуарных театров, которая в этих странах создавалась по образу и подобию российско-советской модели. Один из участников встречи, лауреат национальной театральной премии "Золотая маска" за прошлый сезон КЛИМ (ВЛАДИМИР КЛИМЕНКО) ответил на вопросы корреспондента "Коммерсанта" ПАВЛА Ъ-СИГАЛОВА.
— Выступления участников встречи свидетельствуют, что проблемы смены поколений в театре сходны для всех восточноевропейских стран. Многие из участников были настроены довольно боевито и говорили о необходимости "захвата власти" новым поколением.
— Встреча проходила в дни ноябрьских праздников. Поэтому эти разговоры напоминают мне о революции и ее результатах. Намерения были самые благородные, последствия — самые ужасающие. Это касается и наших разговоров о власти.
— И тем не менее нельзя отрицать того, что нынешняя театральная система инстинктивно отгораживается от молодых.
— Я, конечно, к молодому поколению не отношусь. Но когда я прихожу в обычный, нормальный театр, мне кажется, что самый молодой человек в этом театре — я. Все остальные кажутся старыми, уставшими и только те, кто действительно стоят уже одной ногой в могиле, часто восприимчивы к новому. В современном русском театре есть одно правило: если вы не главный режиссер — не ходите в театр. От вас там ничего не останется. Я однажды одной замечательной актрисе сказал: "Оля, почему ты ничего не делаешь? Почему ты такая толстая, ленивая?" Она смотрит на меня и говорит: "Я артистка тринадцатой категории". "И что это значит",— спрашиваю. "А это значит,— отвечает она,— что в театре еще семнадцать таких же артисток. Иди к ним".
— Вы были одним из тех, кто сделал имя "Творческим мастерским", одной из самых интересных театральных структур конца 80-х — начала 90-х годов. Сейчас их нет. Какой опыт мастерских может пригодиться сегодня?
— Опыт вообще был драматическим. Попав первый раз в мастерские и увидев отведенную мне комнату, я понял, что здесь я и проживу столько, сколько смогу. Я понял, что никому это не нужно, кроме меня самого, поэтому я должен этим заниматься. Мы занимались этим семь лет, пока это дело не рухнуло, и вдохновлялись традиционной русской идеей театра-дома и города-счастья,— мы все были кампанеллами. Когда все это рухнуло, я решил понять, что же такое государственный театр. Результат этого я оцениваю как чудовищный, ужасный, бездарный. Если вы опуститесь на самое дно, то вам снизу кто-то обязательно постучит. Это буду я. В результате четырех лет общения с гостеатрами я превратился из художника в дерьмо. Это говорит об одной простой вещи: с волками жить — по волчьи жить. Тех, кто рвется вперед, в этих театрах-учреждениях бьют по голове: не высовывайся. Тех, кто отстает, бьем по заднице: бегите. В результате люди превращаются в нечто среднеарифметическое.
— Тем не менее о ваших спектаклях в Петербурге и Новосибирске профессионалы много говорят. Зрители ходят. Может быть, не все так безнадежно?
— Я скажу так: на этой земле растут огурцы и не растут бананы. Вы можете приложить невероятные усилия и совершить невероятное чудо: вырастить банан. Все соберутся и искренне изумятся, как вам это удалось. Но в будущем году бананы уже не вырастут. И вы поймете, что не стоит прилагать титанический труд и класть жизнь на то, чтобы вырастить бананы там, куда их выгоднее привозить. Я могу одно сказать: на мой взгляд, реформирование государственного театра в принципе невозможно. Все эти идеи надо бросить и к ним не возвращаться. Знаменитую встречу Станиславского и Немировича-Данченко в "Славянском базаре" сегодня следует оценивать несколько иначе, чем это делали раньше. Она означала только одно: слияние культуры и олигархии, встреча обезумевшего купца, который решил заниматься искусством, с профессионалом. По странному стечению обстоятельств купец оказался талантлив. Повезло. Но если бы он не построил театр, его бы никто сегодня не вспоминал. Построил — в физическом смысле. Я говорю о стенах. Кто построит театр, тот и войдет в историю. Это печально, но факт. Поэтому тем, у кого есть возможность и есть силы строить театр,— надо строить.