Московскому художественному академическому театру (МХАТ) — 100 лет (см. стр. 9). 14 октября (по старому стилю) 1898 года состоялся первый спектакль нового театра — трагедия Алексея Толстого "Царь Федор Иоаннович". А потом у нас стало два МХАТа — им. Горького и им. Чехова. МХАТ Ефремова и МХАТ Дорониной...
А вы какой МХАТ предпочитаете?
Михаил Прусак, губернатор Новгородской области:
— Если бы сейчас сенаторов обязали бы ходить в театр, то я бы с удовольствием пошел бы в старый МХАТ — так неофициально зовется театр, возглавляемый Олегом Ефремовым. Когда в Москве учился, ходил туда регулярно. Я всегда очень любил игру и режиссуру Ефремова. У него все получалось хорошо: и классические пьесы, и современные авангардные постановки. Татьяна Доронина, конечно, великолепная актриса, но я так никогда и не смог познакомиться с ее режиссерскими талантами. И потом, традиции старого МХАТа имеют еще дореволюционные корни.
Юрий Саульский, композитор:
— Для меня разделение МХАТа — нонсенс, я никогда к этому не привыкну. Есть хорошие спектакли и в "мужском" (ефремовском), и в "женском" (доронинском). Старый МХАТ — школа моей жизни. Я помню еще старых прекрасных актеров: Добронравова, Качалова, Тарасову, Мосальского. Когда мы вернулись в Москву из эвакуации после войны, я пил эту воду пригоршнями, не мог оторваться. МХАТ всегда был цельным организмом, я с горечью воспринимаю его раздел, и не могу сказать: один нравится больше, другой — меньше. Здание в Камергерском переулке, правда, более привычно.
Николай Добронравов, поэт:
— И Ефремов, и Доронина, без сомнения, талантливы. Но ситуация раскола не лучшим образом влияет на творчество. Ведь МХАТ — это святое. Он должен был быть неделимым. Поэтому для меня МХАТ остается прежде всего театром моей юности. Я учился там в Художественной школе-студии им. Немировича-Данченко. С детства ходил на все спектакли, храню у себя программки. Помню и Качалова, и Книппер-Чехову, и других великих артистов. Станиславский хотел сделать театр общедоступным, и он таким был тогда. Такой атмосферы беззаветного служения искусству, как во МХАТе, не было нигде. Только в этом театре два великих актера могли умереть прямо на сцене. Народный артист СССР Николай Хмелев умер в роли Ивана Грозного, а через несколько лет в роли сына Грозного Федора Иоанновича скончался мой гениальный однофамилец Борис Добронравов. У меня есть такие строки: "Лишь великие сердце сжигали дотла, воскрешая потомков царя Мономаха. Если шапка его и была тяжела, тяжелее актерские дыба да плаха". А что теперь?
Наум Клейман, директор Музея кино:
— Старый. Люди моего поколения были завсегдатаями старого МХАТа. Хотя, наверное, это уже и не было золотым веком театра, но некоторый аромат подлинности, сопричастность чеховской атмосфере все же чувствовались, когда играли "старики": Ливанов, Грибов, подзабытый порядком теперь Грибков. Новому МХАТу я плохой судья: к сожалению, не так уж часто там бываю. В доронинском МХАТе не бывал вообще ни разу.
Эмиль Паин, член Президентского совета:
— Конечно, я предпочитаю старый МХАТ. Хотя, может быть, больше по привычке. Я не театрал, у меня просто остались стереотипы со времен еще перестроечных. Тогда старый МХАТ был "наш", а новый — "не наш". Старый МХАТ был участником демократической борьбы за новую культуру против советской косности в интерпретации классики. А новый как раз и олицетворял все то старое, с чем мы все тогда боролись. Я не уверен, что теперь это правильная точка зрения на культуру. Но тогда она была именно такой.
Екатерина Лахова, депутат Госдумы, лидер движения "Женщины России":
— Татьяну Доронину я обожаю как очень профессиональную и талантливую артистку. Но так уж сложилось, что с МХАТом им. Чехова у нас более тесные связи. Мы опекаем этот театр, можно сказать, лоббируем. Помогаем Ефремову решать проблемы театра, от нового занавеса до выплаты актерам зарплаты. Недавно вот провели совместный вечер с прекрасными артистами: Борисом Щербаковым, Евгением Киндиновым, Ией Саввиной и другими. Наше движение способствовало также организации празднования 100-летия МХАТа. Наверное, было бы лучше, если бы МХАТ остался единым. Ведь мы, зрители, любим и тех и других. Но пока мы не преодолеем страшный раскол в самом обществе, кризис будет отражаться и на культуре. Главное сейчас, что театры живут. Например, "Три сестры" в постановке Ефремова — просто гениальны. Во время спектакля я чувствовала себя как бы на сцене среди актеров. Это было незабываемо.
Бенедикт Сарнов, писатель:
— Ефремовский, конечно. Я, как старый москвич, привык, что МХАТ находится в Камергерском переулке. И, честно говоря, мне почему-то активно не нравится театр Дорониной. Может быть, просто потому, что именно театр в Камергерском, на мой взгляд, а не ее, сохраняет традиции старого классического МХАТа.
Андрей Гусев, президент Российской гильдии риэлтеров:
— Мне нравится старый МХАТ образца 1924 года, когда там были настоящими хозяевами Станиславский и Немирович-Данченко. И они сами решали, что ставить, как, куда поехать на гастроли, чтобы денег заработать. Вот это, я считаю, был нормальный театр, где каждая постановка была событием. А нынешние, простите, МХАТы только и занимаются тем, что денег просят. А смотреть там нечего — и там, и там, скука. Татьяна Доронина, конечно, хорошая актриса, но уж точно — не режиссер.
Лев Дуров, актер, художественный руководитель Театра на Малой Бронной:
— Я предпочитаю МХАТ Станиславского и Немировича-Данченко. Я был студентом Школы-студии МХАТа в 1950-54 годах, тогда познакомился с мастерством великих актеров, тогда МХАТ расцветал. Это были счастливые студенческие годы. А сейчас, по сути, МХАТа нет — есть два разных театра. И каждый из них выражает идеи своего лидера. Театральную традицию никто не несет, но это, наверное, и неплохо, назад кивать не надо. А театр таков, каков его лидер. А тот, кто говорит, что Станиславский завещал делать так, а не эдак, тот просто спекулирует на его имени.