Мир мечется в поиске глобальной идеи, которая выведет его из кризиса, а финансовые рынки — из стагнации. Такие идеи можно разделить на четыре группы: освоение новых рынков, изменение экономических условий, технологический прорыв и финансовые инновации. Автор книг по финансам и колумнист "Денег" Елена Чиркова начинает историю с географии.
Стикер на автомобиле в Кремниевой долине: "Боже, пошли нам еще один пузырь!" Эту байку поведал знаменитый миллиардер Уоррен Баффетт в одном из писем акционерам Berkshire Hathaway. Она на самом деле о нас.
Какими только идеями не подогревался интерес публики к акциям в ретроспективе. Чтобы рост цены на них был очень большим, то есть возник финансовый пузырь, нужно, чтобы в акции вложились многие. Для этого больше всего подходит идея радикальных перемен, возникновения "нового мира". Яркий американский экономист Эдвард Миллер в статье 1977 года "Риск, неопределенность и расхождение мнений" предположил, что новизна объекта инвестирования нужна, поскольку новое труднее всего оценить. А значит, неминуем разброс оценок того или иного актива, и есть шанс, что цена будет определяться оптимистами. Кроме того, "новый мир" — это иллюзия того, что игра начинается заново и те, кто еще не заработал, на этот раз успели к раздаче слонов.
Ранние сказки для инвесторов про возникновение "нового мира" были о "тридевятом царстве, тридевятом государстве", выход на рынки которого принесет несметные богатства. Первые пузыри, связанные с идей освоения новых рынков, возникли в 1720 году. Джон Ло (тот самый, который впервые ввел во Франции в обращение бумажные деньги), подогревая котировки Compagnie des Indes (котируемой компании, ядра его "Системы "Миссисипи""), прельщал ее акционеров эксклюзивной концессией на освоение французской колонии Луизианы. Там, "по свидетельствам очевидцев", в прибрежных водах было полно жемчуга, по берегам рек был рассыпан золотой песок, а залежи драгметаллов выходили прямо на поверхность. На самом деле это была заболоченная местность, реки не молочные, берега не кисельные, число колонистов не превышало 700 человек, множество их умерло от болезней, а снаряжаемые в колонию корабли зачастую гибли в пути.
Параллельно в Британии надувался пузырь на рынке акций Компании южных морей. После победы Британии в Войне за испанское наследство она получила монополию на торговлю с Латинской Америкой. Однако англичане смогли выговорить право посылать туда только один торговый корабль в год, да и то на условиях дележа прибыли с испанской короной. Первая и единственная торговая операция Компании южных морей завершилась плачевно: на груз шерсти, доставленный в Картахену, спрос предъявили только местные крысы. В итоге дело свелось, как это часто случалось в XVIII веке, к поставкам рабов, которые тоже особой прибыли не приносили.
В следующий раз о Латинской Америке вспомнили только через 100 лет. В 1820-е годы в Лондоне случился бум на рынке облигаций развивающихся рынков, среди которых доминировали латиноамериканские. Страны Южной и Центральной Америки только-только получили независимость от Испании, были признаны Британией, но экономической самостоятельности и мощи, равно как и экспортного потенциала, пока не обрели. Для Перу, например, основной статьей экспорта было удобрение гуано — птичий помет, которому на европейских рынках приходилось конкурировать с африканским продуктом. Закончилось все массовыми дефолтами по суверенным долгам.
Если в эпоху Великих географических открытий новые регионы открывали в прямом смысле, то в XX веке — как рынки, куда можно инвестировать. Самым большим открытием стала Япония. В 1960-е это была отсталая страна с аграрной экономикой и фондовым рынком, сопоставимым по капитализации с компанией IBM. Иностранцы, которые пришли туда первыми, в 1960-е, как Джон Темплтон, очень хорошо заработали. Но когда в 1980-е иностранные инвесторы стали "открывать" Японию толпами, устойчивый рост превратился в "японское экономическое чудо" — один из крупнейших в своем веке экономических пузырей, повлиявший на рынки акций и недвижимости. Сдуваться он начал в первые дни 1990 года. Коллапс был столь же масштабным, как и само "чудо": индекс NIKKEI упал примерно с 39 000 пунктов до 7800 (на 80%), да так и не восстановился до сих пор; цены на недвижимость уменьшились примерно вдвое.
Потерянные ставки на Японию мало кого остановили. В 2000-е годы взоры обратились на Вьетнам. Инвесторам мало надо — триггером послужило вступление страны в ВТО в 2007 году. Страна вечно цветущих лотосов обзавелась фондовым рынком в 2000-м, в 2005-м индекс хошиминской биржи едва превышал 200 пунктов, в 2007-м на новостях взмыл до 1171, но случился азиатский кризис, и он снова вернулся туда, откуда начал восхождение. Многие инвесторы потеряли все. Один мой знакомый управляющий финансами умудрился купить не просто вьетнамский индекс, а куда более волатильный инструмент — фьючерсы на него, да еще от Lehman Brothers. Рисков, как говорится, три в одном. Думаю, коллапс вьетнамского фондового рынка был бы неизбежен и без кризиса. Инвесторов много, а Вьетнам один, ВВП крохотный, в 2007 году — $71 млрд. Акций на всех представителей мирового капитала не напасешься: на конец 2007-го их было 138 наименований, в том числе шесть компаний, контролируемых иностранным капиталом, гордо сообщала биржа.
В 2007 году с географическим спецпредложением для российских инвесторов выступил "Ренессанс Капитал", создавший фонд, ориентированный на страны Африки, в первую очередь на Нигерию. Как раз "вовремя": с марта 2008-го по январь 2009-го тот спикировал вниз на 2/3. Нигерийская "гавань" тоже оказалась "тихой, но глубокой". Сейчас, между прочим, эта история пошла на второй виток: Африку на глазах открывают для себя (а скорее для своих клиентов) крупнейшие мировые банки, а The Economist не без удивления описывает бешеный спрос на финансистов в офисах на Черном континенте.
Что же делать инвесторам, когда расширения ойкумены планеты Земля не предвидится, возможность добычи полезных ископаемых на Марсе обсуждают только в техническом ключе, а об экономике речь не идет?
Член СФ Артур Чилингаров принял командование парадом географических идей на себя и предложил взяться за шельф Северного Ледовитого океана. Этот шельф якобы представляет собой "продолжение Сибирской континентальной платформы и структурно идентичен береговой части северной границы России". То есть почти что суша, и раз так, то, разумеется, наша. Полярная экспедиция завершилась торжественным погружением на дно океанское, установлением там титанового флага России, закладкой капсулы с посланием будущим поколениям и званием Героя России.
Если бы я была автором того послания, я бы адресовала его инвесторам и написала: "Лучше синица в руках, чем журавль в небе". Нет, это не русская пословица, это любимая присказка Уоррена Баффетта, которую он заимствовал у Эзопа.