Гастроли Physical Theatre DV8 в Санкт-Петербурге
Часовое представление "Выход Ахиллеса" (хореография и режиссура Ллойда Ньюсона, художник — Иан Макнейл) неожиданно вызвало ажиотаж, сравнимый разве что с легендарными гастролями в 1987 году в Ленинграде бежаровского "Балета ХХ века". Скандал в Мариинском театре, сопутствовавший спектаклю, возрождал в памяти легендарные битвы дягилевских сезонов.
Если бы месяц назад функционерам Британского совета нарисовали картину ажиотажа вокруг гастролей DV8, они бы не поверили. Заполняемость зала прогнозировали на треть. Но настырная реклама поп-радиостанций, многократно прокрученный по "кабелю" завлекательный клип, грамотный дизайн афиши сделали свое дело. Билеты быстро исчезли, к администраторам тянулись очереди.
В фойе толкались традиционные балетоманы, нервные интеллектуалы, плохо вымытые студенты, благоухающие важные люди и правильно-стильные (черное с освежающим ярким пятном, серьга, феска) завсегдатаи гей-клуба "69". Одуревшие от нежданного успеха представители Британского совета раздавали из-под полы контрамарки и автоматически отвечали на стандартный вопрос о сексуальной ориентации артистов DV8: "В том-то и дело, что нет". Вопрошающие не верили и ждали чего-то экстраординарного.
Ничего "такого" DV8, однако, не показал. Нормальный спектакль с фиксированным пластическим текстом и продвинутой "бедной" эстетикой. Внятный сценарий: "Задавшись вопросом, где пролегает граница между индивидуальностью и тем, что требует стереотип "мужественного поведения", DV8 помещает восемь мужчин в обычный паб и оставляет их там на весь вечер, балансируя на тонкой линии, разделяющей реальность и воображение" (из программы). Чисто английская смесь сентиментальности и немотивированных взрывов агрессии.
Классическая композиция: интерлюдия, постлюдия, соло, дуэты, ансамблевые фрагменты, кульминация в середине. И даже длинноты, пару раз становившиеся труднопереносимыми, вещали о том, что перед нами плод профессиональных усилий. Одним словом, типичный среднестатистический "танцтеатр", подобных в Европе десятки. Конечно, не Пина Бауш, но вполне высокобюджетно. В пределах разбавленной акробатическими трюками техники танца модерн. В другой ситуации никто не обратил бы на это особого внимания. Точнее, в другом месте. Например, где-нибудь в БЗК "Октябрьский".
Через десять минут после начала в зале Мариинки началось движение. Раздраженно шипя "такого безобразия в Мариинском еще не было", к выходам кинулись те, кто, несмотря на дороговизну билетов, не счел для себя возможным далее переносить предлагаемое зрелище. Свидетелей "Выхода Ахиллеса" шокировала резиновая кукла из секс-шопа и имитация акта мочеиспускания? Полно. Граждан, регулярно вникающих в порнографические откровения телевизионных ток-шоу и поглощающих в вечерних новостях технологические подробности секса Клинтон--Левински, едва ли могли смутить невинные голые задницы DV8.
Исторические театральные скандалы (например, битвы при "Фавне" и "Весне священной" Нижинского) разворачивались вокруг эстетики зрелища и перспектив искусства вообще. Скандал в Мариинском театре про другое, но он не менее принципиален. Что есть "высокое и низкое" в искусстве и которое из них достойно "священной сцены": пластически грамотный эпатаж DV8 (а ведь радикализм, между прочим, и есть фундамент британской художественной традиции) или бесформенный эрзац взыскующей духовности в стиле "мыльных опер" Бориса Эйфмана?
Продвинутые российские художественные институции давно перестали мучительно выбирать между молельней и будуаром. Эрмитаж выставляет у себя фотографов журнала "Вог", а Русский музей — этикетки от бутылок "Мартини". Российский же балетный театр (вместе с верной публикой) бескомпромиссно бдит на страже высокой морали. "Интеллигентный" зритель готов принять вульгарный "народный балет" Эйфмана и подвергнуть остракизму даже не DV8, а дирекцию театра, посмевшего распахнуть двери для "безобразий".
Мы помним, с какой страстью бывший худрук балета Большого Гордеев говорил о том, что не допустит "маргинальной" атмосферы, подобной той, что царит на представлениях Билли Форсайта во Франкфурте. Мы знаем, с каким раздражением московские балетоманы реагировали на невинные опыты Ратманского, а питерские "эстеты" кривились от Баланчина, в своей истерике получая поддержку печатных изданий "культурной столицы".
Отечественные филистеры готовы опустить железный занавес перед любой из художественных традиций ХХ века (Мариинке скоро предстоит испытание постмодернистской "Жизелью"). В законе только советский балетный сироп. В такой ситуации академическому театру остается либо облизывать липкие балетные леденцы, либо проявить характер и для начала устроить регулярные сезоны радикального искусства на академической сцене (кстати, британский "Выход Ахиллеса" — копродукция с Баварской государственной оперой).
Эстетическая война объявлена. Предстоят затяжные позиционные бои. Высокопоставленный чиновник Вагановского балетного училища назвал гастроли DV8 актом дефлорации Мариинского театра. Остроумно и точно. Когда-то это должно было произойти.
ПАВЕЛ Ъ-ГЕРШЕНЗОН