отражается в последних анекдотах
Два банкира встречаются утром. "Ну, как спал? — Как ребенок.— Да ну? — Да, каждый час просыпался и плакал". Такого сорта анекдотов сейчас ходит по Москве, наверное, десятка полтора. Одним из плодов кризиса оказался вдруг забивший источник устного народного творчества.
Славяне — прирожденные мазохисты. Народу станет хорошо, когда, наконец, ни у кого ничего опять не будет, а немудрящие предметы первой необходимости будут раздавать по карточкам. Интеллигенции станет хорошо, когда ее опять начнут гнобить — борьба с диктатурой, цензурой, номенклатурой обеспечит умственным усилиям социальное оправдание. Внезапный ренессанс анекдота — жанра тоталитарного, предполагающего наличие как минимум двух смысловых кодов, один из которых истинный — подтверждает давнее этнографическое опасение: этим русским надо обязательно стать на краю какой-нибудь бездны, чтобы развеселиться.
"У нас тут скука, вот у вас — жизнь". Кто не слышал таких фраз от иностранцев? А что отвечали, помните? "Да какая там жизнь. Совсем другое слово на ту же букву, а никакая не жизнь". Правда, как ей и полагается, лежит посередине: и не то, чтобы жизнь, и не то, чтобы ж... Нечто, носящее черты обоих явлений. Жопизнь.
Банкир приходит утром в офис. За его столом сидит огромный обрюзгший детина. "Ты кто? — Пц.— А чего такой жирный? — Я не жирный, я полный". Анекдоты, как известно, не имеют автора, возникают как бы ниоткуда, прокатываются через тысячу уст и обретают перфектную форму, причем знаком этой самой перфектности является особый лаконизм. Тысяча уст образуют фильтр, и если некий message способен просочиться сквозь него — значит, описываемое явление объективно существует. Наши анекдоты не о том, конечно же, что банкиры чувствуют себя неуютно в условиях кризиса. Анекдотные сериалы всегда фиксируют маразм какого-то образа: из реальности высыпались в фольклор Брежнев, Штирлиц, новый русский. Теперь родная речь с унитазным уханьем спустила в те же трубы боцманов российских финансов.
Если анекдоты возникают, значит, работает народная мысль: можно говорить о новом состоянии общественного сознания. Это сознание с радостью отпело прослоечку, которая сочетала вещи несочетаемые — и жила хорошо, и человеческий облик сохраняла. Прощай, герой евроремонта, вэбовок и золотой "визы": скука кончилась, диалог русского и иностранца наполнился смыслом, только в полной жо мы зажили полной жи.
"Ну, что, дела хреново? — спрашивает один банкир другого.— Зря ты приукрашиваешь,— отвечает тот".
МИХАИЛ Ъ-НОВИКОВ