Недавно Москву потрясла новость о переходе в Мариинку лучшего солиста Большого театра Андрея Уварова. Его малая занятость в спектаклях Большого и безотрадные перспективы на грядущий сезон делали слух вполне правдоподобным. На это, казалось бы, указывало и участие Уварова в гастролях Мариинского театра в Италии. Корреспондент "Коммерсанта" ТАТЬЯНА Ъ-КУЗНЕЦОВА взяла эксклюзивное интервью у АНДРЕЯ УВАРОВА.
— Главный вопрос: на какой сцене вы будете танцевать в следующем сезоне?
— Я был, есть и надеюсь остаться солистом Большого театра.
— Была ли доля правды в слухах о вашем переходе в Мариинку?
— Как водится, слухи опережали события. Еще в середине февраля я получил приглашение на должность ведущего солиста от руководителя балета Мариинского театра Махарбека Вазиева. Летние слухи были, вероятно, спровоцированы моим участием в гастролях Мариинки. О чем руководство Большого было в курсе. К сожалению, я получил в конце сезона небольшую травму и в Милане станцевал с петербуржцами только две "Баядерки", хотя планировались и "Спящая", и "Лебединое". Но выступал в качестве солиста Большого.
— Наблюдатели утверждают, что труппа Мариинки работает гораздо больше труппы Большого, гораздо тщательнее. Вы это заметили?
— Это разница школ, менталитета, что ведет за собой и разный принцип подготовки. Петербуржцы работают много, очень много. И на сцене, и в зале они выкладываются на сто процентов, досконально выверяют позы, графику на репетициях. Но Питер работает не холодно, он работает по-своему. Каждый из артистов Мариинского театра эмоционально выкладывается не меньше москвичей, только выглядит это иначе.
— Очевидцы ваших репетиций с Ульяной Лопаткиной утверждают, что она была очень придирчива и довольно жестко вас контролировала.
— Но это нормально. Когда я танцую один, я могу не прислушаться к замечаниям балерины — в этом случае диктата я не терплю. Что же касается дуэта, я должен сделать все возможное, чтобы было удобно балерине. Иначе я не понимаю смысла своего пребывания на сцене. Ульяна танцует "Баядерку" давно, и, естественно, у нее есть определенные критерии и требования. Но жесткости и придирчивости я не заметил.
— Несмотря на успех этих гастролей и контакт с труппой, вы все же остались в Большом. Что заставило вас принять такое решение?
— Родной город, родной театр, некоторые личные проблемы.
— Известно, что ваша карьера началась благополучно, но при Васильеве несколько застопорилась.
— Я не почувствовал теперешнего падения, как не почувствовал того взлета. Я просто делаю свое дело — что тогда, что сейчас. Никогда не думал о том, что должен стать первым танцовщиком, закрепиться на этом месте и потом его удерживать.
— Но ведь это нормально. Или у вас совсем нет честолюбия?
— Я об этом не задумывался. Просто танцевать было интереснее, чем отстаивать свое место в иерархии. Я думаю, что, если бы Григорович сейчас был во главе труппы, работы у меня бы не прибавилось,— это проблема репертуара и политики театра. В прошлом году я пробовал говорить об этом с бывшим худруком балета Александром Богатыревым. Он ответил мне, что все солисты равны и должны получить равное количество спектаклей, а потому надо ждать своей очереди на выступление. Я сказал ему: нас не так много — всего пятеро. Но выяснилось, что премьеров гораздо больше. Эта политика привела к тому, что за прошлый сезон на сцене Большого театра я станцевал всего раз десять.
— Вас же перевели на контрактную систему, и солистам платят за каждый спектакль. Как же можно прожить на один спектакль в месяц?
— С трудом. Раньше мы держались на гастролях.
— Сколько вы получаете за один спектакль?
— Я не имею права разглашать условия контракта. Столько, сколько не должны платить. Даже работа артиста кордебалета по эмоциональным и физическим затратам должна оцениваться гораздо выше.
— Возможны ли для солистов Большого театра самостоятельные выезды за границу на заработки?
— Это зависит исключительно от личных контактов. Театр не препятствует.
— Сколько лет у вас не было новых ролей?
— Смотря что считать новой ролью. Если ввод в готовый спектакль, то три года назад я станцевал "Дон Кихот", в позапрошлом сезоне дебютировал в "Раймонде", а в прошлом году станцевал Льва в спектакле Ратманского "Сны о Японии". Но ведь это общая проблема — не так часто артисту удается сделать что-нибудь интересное.
— Можете ли вы предпринять что-то ради новой роли? Или в новом сезоне так и собираетесь стоять в очереди?
— Очень тяжело, когда человеку приходится заниматься творчеством за пределами родного театра. Для этого он должен быть независимым человеком. Независимым во всех смыслах. Но любой из нас имеет свои привязанности и обязанности. Очень сложно найти компромисс между этой зависимостью и творчеством. А в новом сезоне намечено много ярких работ. Я надеюсь на новые партии. "Сказка о попе и работнике его Балде". Я думаю, исполню партию попа или...
— Балды. А можно Иванушки-дурачка в "Коньке-Горбунке". Или первобытного человека в "Весне священной". Но, может, вам не светят и эти партии?
— Об этом поговорим после окончания сезона.
— А вас никогда не соблазняла мысль попробоваться самому в какую-нибудь западную труппу?
— Как сказать... Все не так просто. И потом, для себя я уже сделал выбор.
— Каковы сейчас ваши отношения с Мариинским театром?
— Несмотря на мой отказ, наши отношения с Вазиевым не испортились. Махарбек Хасанович сказал, что если у меня будет желание и возможность участвовать в спектаклях, то я могу их использовать.
— А в Большом как на это посмотрят? Или уже посмотрели?
— Судя по тому, что Большой театр отпустил меня на гастроли с Мариинкой, надеюсь, все будет нормально. Я не собираюсь уходить из театра, но 1 сентября услышал на своем автоответчике сообщение из канцелярии балета: "Подавайте заявление об уходе".