Брайан Макмастер — не режиссер, не драматург, не актер и не критик. Тем не менее в европейском театральном мире он признан одной из самых влиятельных и уважаемых величин. Макмастер возглавляет Эдинбургский международный фестиваль, который вот уже несколько десятилетий прочно удерживает лидирующую позицию в неписаной "табели о рангах" европейских фестивалей. С БРАЙАНОМ МАКМАСТЕРОМ беседует РОМАН Ъ-ДОЛЖАНСКИЙ.
— Почему вы каждый год приглашаете в Эдинбург спектакли Петера Штайна, иногда, как в этом году, "вслепую", то есть даже не видя премьеры?
— Потому что мне нравится то, что делает Штайн.
— Означает ли это, что вы тут полновластный хозяин? И вся программа — отражение вашего личного вкуса?
— В известном смысле да. Так исторически сложилось, что у истоков этого фестиваля и во главе его на протяжении всей пятидесятилетней истории никогда не стояли театральные практики. В Эдинбурге главную роль всегда играли менеджеры, продюсеры. Директор назначается попечительским советом фестиваля и в течение пяти лет, если не случится очевидной катастрофы, может выстраивать самостоятельную политику.
— В Европе сложилась устойчивая "компания" крупных театральных и музыкальных фестивалей: Авиньон, Зальцбург, Вена... Как вы видите место Эдинбургского фестиваля в этом своего рода элитном европейском клубе?
— У нас нет никаких внутренних рейтингов, хотя мы, директора десяти известных, больших фестивалей, время от времени встречаемся. Но мы не соперничаем, а сотрудничаем. У каждого есть какие-то свои особенности, например, в Зальцбурге делают немало собственных спецпроектов, а парижский Осенний фестиваль особое внимание уделяет в последние годы современной музыке. Мы же в основном приглашаем уже готовые постановки и концертные программы: собственная продюсерская деятельность для Эдинбурга скорее исключение, чем правило. Если бы, скажем, Клаудио Аббадо захотел поставить специально для нас оперу, это съело бы треть нашего годового бюджета.
— В Эдинбурге есть и драма, и балет, и опера, и много симфонической музыки. Как вы устанавливаете соотношение между исполнительскими жанрами в программе?
— Оно иногда меняется, в зависимости от пристрастий директора и финансовых возможностей. В нынешнем году больше, чем обычно, оперных спектаклей. Но это не значит, что в будущем году произойдет то же самое.
— Эдинбургскому международному фестивалю сопутствует Фриндж, офф-фестиваль. В Авиньоне такое же положение, но там большой фестиваль очень ревнует публику к фестивалю офф. В Эдинбурге, кажется, отношения не столь натянутые.
— Оба фестиваля нужны друг другу. Потому что публика часто приезжает именно для того, чтобы пережить совершенно разные впечатления, увидеть и почувствовать контрасты между формами театра. Это очень усиливает впечатления и освежает восприятие. Хотя мы понимаем, что многие приезжают сюда именно для того, чтобы увидеть традиционное, качественное и дорогостоящее искусство. Раньше на заключительной пресс-конференции руководители фестиваля неуважительно и даже грубо говорили о Фриндже. Мы этого не делаем. К сожалению, в этом году дирекция Фринджа решила сдвинуть его сроки, поэтому он начался и кончится раньше, чем программа нашего фестиваля. Это связано с тем, что на Фриндже театры выступают во время своих отпусков и к началу сентября стремятся вернуться домой, чтоб начать сезон.
— Наверное, вы заинтересованы во Фриндже еще и потому, что его наличие как бы позволяет вам не заниматься экспериментами и дает возможность сосредоточиться на тех, чьи имена гарантируют если не успех, то внимание зрителей?
— Почему же, мы иногда идем на риск. Но наша политика действительно не предусматривает поощрение экспериментальных спектаклей. Мы стремимся представлять более известные театры, со сложившейся высокой репутацией. Что-то проверенное. Ведь большинство наших зрителей приезжают издалека, и мы не имеем права предложить им то, за что не можем поручиться. Кроме того, мы должны продать как можно больше билетов.
— А как, кстати, бюджет фестиваля?
— Всего нынешний фестиваль стоит 6 млн фунтов, из которых около четырех тратятся на прием участников (для сравнения: затраты на проведение Чеховского фестиваля составили около $5 млн.— Р. Д.) Около 2 млн мы получаем от городских властей и министерства культуры Великобритании. 1,5 млн поступает от спонсоров, а 2,5 — от продажи билетов. Так что мы очень зависим от количества зрителей в залах. Сейчас уже должна быть готова программа на будущий год, а ее нет, потому что мы не знаем финансовых результатов этого года, не знаем, сколько билетов еще будет продано. Наше положение довольно непростое, и угроза разорения всегда присутствует. Скажем, фестиваль, существующий уже более полувека, не имеет постоянного офиса. Мы это помещение снимаем. Правда, престиж фестиваля иногда заменяет деньги. Мы живем не по средствам, а по репутации, которая тоже капитал. Театры иногда сами находят деньги, чтобы показать свой спектакль в основной программе. Если он нам нравится.
— Вы ориентируетесь в первую очередь на местную публику или на гостей, съезжающихся со всего мира?
— Целью фестиваля, когда его задумали, было представить миру шотландское искусство и мировое искусство Шотландии. Сегодня большинство наших зрителей приезжает с юга Англии. Собственно шотландцев не так-то много. Поэтому нет смысла привозить сюда то, что уже показывалось в Лондоне. Вот почему зарубежные труппы показывают тут британские премьеры.
— Русские театры в основной программе выступают очень редко. Вас совсем не интересует русский театр?
— Несколько лет назад мы приглашали "Орестею" Петера Штайна, в которой играли русские актеры. Потом я видел в Москве довольно много спектаклей, но почти ничего не понравилось. Впрочем, это было довольно давно, я отстал от ваших событий. Надеюсь скоро приехать и наверстать упущенное. Конечно, со временем мы пригласим что-то из России.
— Фестиваль происходит пот патронажем королевы. Ее величество приезжает что-нибудь посмотреть на фестивале?
— Ну что вы! Она тут никогда не бывает. И вообще, она патронирует более семисот разных мероприятий...
— Представьте, что фестиваль умер и вам заказали проект памятника ему. Что бы на нем было изображено?
— Хороший вопрос. Но я надеюсь, что никогда не получу такого предложения. А если вообразить, то я бы предложил что-то очень скромное и простое. Например, всего одну короткую надпись: "Он пятьдесят лет приносил людям радость".