Без преодоления политического кризиса невозможно приступить к преодолению кризиса финансового. "Коммерсантъ" начинает цикл публикаций, в которых политики и политологи представят свое видение этого процесса. Сегодня свою точку зрения излагает политолог СЕРГЕЙ КАРАГАНОВ.
Смена правительства и возвращение Виктора Черномырдина — событие, естественно, позитивное. Но оно не должно порождать неоправданных ожиданий или ощущения, что страна и ее политикообразующая прослойка получили передышку. Передышки не будет. Время во многих отношениях безнадежно упущено. Худшие фазы кризиса еще впереди.
При этом — и это главное — несмотря на то, что внешне кризис кажется преимущественно финансово-экономическим, он имеет в первую очередь политические и даже конституционные корни. Согласно нынешней Конституции, утвердившемуся политическому порядку и старой российской традиции, управляемость страной и эффективность исполнительной власти в решающей степени зависят от воли и дееспособности президента. Эта Конституция и этот порядок дают огромные авторитарные возможности. Но одновременная потеря президентом воли и дееспособности ведет к коренной потере дееспособности исполнительной власти, прежде всего правительства, силовых структур, к коренному падению доверия к ним как внутри страны, так и во внешнем мире.
Выдающаяся по своей безответственности и неуклюжести мартовская интрига по смещению Черномырдина и последовавший за ней политический кризис стали катализатором многих негативных процессов, подспудно накопившихся в финансовой сфере и политике. Но, наверное, его самое неприятное последствие заключалось в том, что кризис заставил Ельцина выйти на политическую авансцену из-под плотного прикрытия блистательных имиджмейкеров. За несколько недель миллионам стало очевидно то, о чем знали единицы и догадывались, но редко хотели признавать, несколько сотен людей: президент Ельцин уже давно практически абсолютно недееспособен. Он не может работать, не может воспринимать достаточное количество информации и делать адекватные выводы. Его повторяющиеся вызывающие недоумение оговорки не исключение, а правило. Говорю об этом с горечью и с уважением к прошлой силе и таланту этого человека. Благодарен президенту за предоставленную возможность работать несколько лет в президентском совете.
В подобной ситуации любое правительство, а не только неопытное и политически легковесное как кабинет Кириенко, было обречено. Эта же угроза нависла и над новым кабинетом Черномырдина даже при, будем надеяться, его мощном кадровом составе и поддержке большинства Думы.
Еще одна составляющая кризиса — дискредитация либерально-монетаристской модели и ее носителей, с большей или меньшей эффективностью пытавшихся направлять развитие российской экономики на протяжении последних восьми лет. Не думаю, что модель была теоретически неправильной. Человечество не смогло придумать ничего лучшего, чем хозяйствование, основанное на частной собственности и экономической свободе. Возможно, либералам действительно не давали развернуться. Но наши либералы-монетаристы оказались почти что физиологически неспособными проводить хоть какую-нибудь политику стимулирования инвестиций, даже иностранных, в реальный сектор.
От относительно либеральной экономики и частной собственности России уже не уйти. Чубайс добился своей главной цели: хозяйство приватизировано или по крайней мере деэтатизировано. Но инфляционная накачка и усиление вмешательства государства, все равно адекватное или контрпродуктивное, неизбежны. Неизбежно и практически полное оттеснение либералов-монетаристов, будем надеяться за исключением волевого Чубайса, от управления. Последние попытки этих людей и их западных друзей вернуться к управлению страной вызвали уже не просто тревогу за их психику или в отношении намерений их друзей, но веселое изумление.
Наконец, налицо и кризис международных позиций и имиджа государства и его руководства. Последние события, отчаянные попытки получить дополнительные международные кредиты, их получение и затем сразу же обвальная девальвация и односторонняя, практически без консультаций с кредиторами, отсрочка выплат по долгам, дефолт de facto; продемонстрированная при этом беспомощность; неловко проведенная смена правительства — все это практически закрывает на ближайшие годы возможность получения дополнительных кредитов и инвестиций. Состояние президента и президентства становится очевидным для лидеров внешнего мира, его невозможно больше не замечать.
Общая перспектива, если не будут приняты кардинальные меры,— дальнейшее быстрое ослабление вовне и потеря с трудом завоеванных или удержанных позиций, а внутри — нарастание дезынтеграционных тенденций и серьезной социальной нестабильности, ведь последний кризис наносит самый тяжелый удар по новому среднему классу, выстрадавшему минимально нормальную жизнь. А это не старики или социальные низы.
Предложу лишь политические меры выхода из нынешней катастрофы. Тем более что, повторюсь, в основе — подрыв доверия к президенту, государственной власти, государству вообще. Главное, чего необходимо добиваться,— скорейших (так и хочется сказать немедленных) выборов нового президента и начала восстановления авторитета власти и управляемости страной. Разговоры о выборах в 2000 году мне кажутся смешными и даже безответственными. Или, скорее всего, президента сметут, или уже не до выборов будет, а возможно, и негде будет выбирать — страны не станет. Никакое правительство, пусть и самое эффективное, не может управлять при сочетании глубочайшего экономического кризиса и недееспособного президента и президентства.
Выборы лучше назначать зимой или, самое позднее, весной следующего года. Но до того необходимо предпринять ряд мер для обеспечения более стабильной и устойчивой политической системы после выборов, а также для того, чтобы убедить президента, его семью и окружение добровольно объявить досрочные выборы.
Меня, честно говоря, удивляет действительное или мнимое сопротивление президентского круга, семьи идее досрочных выборов. Неужели они не понимают, что именно инициирование президентом таких выборов при получении всех надлежащих гарантий — их единственная надежда спастись от почти всеобщей ненависти, преследований и даже репрессий. Я не говорю уже о заботе о судьбе страны, о политическом наследстве, которое оставит первый президент России. В свое время он немало сделал и многим рисковал, чтобы достойно войти в историю.
Итак, некоторые из мер, которые необходимо предпринять.
1. Скорейшее, в ближайшие месяц-два, принятие закона, возможно даже закона в сочетании с поправкой к Конституции, гарантирующего неприкосновенность и достойную жизнь президента после отставки. В закон могли бы войти положения о пожизненном членстве в Совете федерации, неприкосновенности собственности, его и его семьи, приличном, по международным стандартам, материальным обеспечении, в том числе сохранение части резиденций, охраны, медицинского обслуживания.
2. Принятие ряда поправок в Конституцию, предусматривающих, в частности:
увеличение ответственности и прерогатив правительства;
право парламента утверждать правительство по представлению президента; ответственность последнего перед парламентом, а парламента за предлагаемую политику;
облегчение процедуры импичмента (например, только согласие трех четвертей Думы и Совета федерации при согласии Конституционного суда в случаях, когда речь идет о нарушениях конституции);
введение института вице-президентства;
возвращение практики назначаемости губернаторов президентом при том, что нынешние губернаторы спокойно заканчивают свой срок как выборные должностные лица.
3. Согласие относительно этих и, возможно, еще каких-либо изменений в Конституции, а также инициативы по досрочным выборам должно быть, видимо, достигнуто между главой правительства, руководителями Думы, Совета федерации, руководителями основных политических партий, возможно, председателем Конституционного суда и президентом и его представителями.
Не хочу касаться проблемы преемника. Это отдельный вопрос, и его решение покажет, способна ли Россия и российский политикообразующий слой хоть к чему-то созидательному и конструктивному или алчность, страх перед реальностью превозмогает все.