На III Международном конкурсе "Майя" самым представительным членом жюри был Пьер Лакотт. Гастроли руководимого им Национального балета Нанси и Лотарингии успешно прошли в Москве в апреле 98-го года. Поговаривают, что этот статный и внушительный господин на конкурсе был одним из самых неуступчивых судей. Корреспонденту "Коммерсанта" ТАТЬЯНЕ Ъ-КУЗНЕЦОВОЙ удалось взять эксклюзивное интервью у экс-премьера Парижской Оперы, признанного реставратора забытых шедевров прошлого века ПЬЕРА ЛАКОТТА.
— Господин Лакотт, вы первый раз в жюри международного конкурса?
— Нет. Я был два раза на международных конкурсах молодых танцоров на телевидении — в Стокгольме и в Женеве.
— Вы могли бы назвать характерные особенности конкурса "Майя"?
— Мне кажется, что по большому счету этот конкурс просто имя Майи. Здесь присутствует эта потрясающая женщина, и этого достаточно, чтобы приехать сюда. Для меня она прекрасна, как живая статуя. Мне кажется, молодым очень важно почувствовать, что есть такая звезда.
— Прокомментируйте, пожалуйста, результаты конкурса. Совпала ли ваша личная оценка с этими результатами?
— Нет. Но в целом мы все-таки согласились, пришли к общему решению. Очень трудно быть одним из двенадцати членов жюри — голос-то один, а я привык управлять. Я должен был осознать, что я просто часть множества. Это было нелегко, иногда я даже повышал голос.
— Обсуждения были бурными?
— Я же не могу рассказывать, что там происходило. Но иногда, конечно, я злился. А поскольку я человек очень откровенный, то, конечно, высказывался. Иначе поступить не мог. Про меня говорят, что я человек с характером. И это правда.
— Кто были вашими фаворитами на этом конкурсе?
— Все танцовщики, у которых была какая-то внутренняя гармония и артистизм. Очень хорош был Борис Небила из Австрии, который занял второе место. И его современный номер с юбкой. Понравилась Ирина Сурнева в "Лауренсии". По крайней мере, очень красивая танцовщица.
— А хореографы?
— На подобном конкурсе очень тяжело обращать внимание на хореографию, смотришь обычно на исполнителей. Или постановка должна быть действительно невероятно талантлива.
— А как проходят конкурсы в "Гранд-опера"?
— Очень тяжело. Вся карьера зависит от этих экзаменов. Я всегда их так боялся. Мне просто повезло после школы — я попал в "Гранд-опера", когда мне было всего четырнадцать. В моем классе были Клод Бесси, Лиан Дейде. И сразу же был экзамен на корифеев, всего пять или шесть мест. Мы все перепрыгнули сразу через ступень. Но потом все равно надо было сражаться на экзаменах. Когда я дошел до ранга первого танцовщика, я был так счастлив! Больше не надо было ничего сдавать.
— Экзамены обязательны для всех или только для честолюбивых танцовщиков, которые хотят сделать карьеру?
— В мои времена — для всех. Это показывает уровень техники. Танцуют одну обязательную вариацию и одну — по собственному выбору. Экзамены идут для всех ступеней иерархии — целый день напролет. В жюри — директор "Гранд-опера", все педагоги и много приглашенных со стороны.
— Когда артист претендует на какую-то роль, то показывает ее фрагмент?
— Нет. Эту роль тебе не дадут все равно. Слишком большая конкуренция. Если ты не первый танцовщик, тебе роли приличной не видать. Разве что кто-то заболел.
— Балет Нанси — вторая по значимости классическая труппа во Франции после Парижской Оперы. Есть еще балет в Бордо и в Марселе. Но с этого года Ролана Пети в Марсельском балете заменила этуаль Парижской Оперы Мари-Клод Пьетрагалла, известная своим пристрастием к авангарду. Так что труппа Марселя, видимо, будет переориентирована на современный репертуар. В июне, как раз в то время, когда Балет Нанси великолепным гала-концертом отметил свое 20-летие, стало известно, что департамент Лотарингии готов финансировать вашу труппу всего один сезон и контракт с вами возобновлен тоже только на год. Как вы расцениваете эту ситуацию?
— Очень трудно изменить что-то, потому что во Франции совершенно не понимают важности существования Национального балета Нанси. Они думают, что перемены — это хорошо, что будет современный балет, такой важный, такой значительный. Постоянно сменяют министров культуры, поэтому нет одной линии в культурной политике, нет продолжения традиции. Мэр Нанси один не может больше давать нам деньги, а правительство не помогает. Они просто ждут. Пока продлили на год, ну а что будет через год...
— Останется ли в труппе премьер Балета Нанси, экс-солист Большого театра Андрей Федотов?
— Конечно, ведь он же часть моей семьи. Но все это очень драматично, потому что в труппе у нас прекрасный репертуар и будет очень печально, если Балет Нанси просто исчезнет. Моя карьера уже сделана, а молодые танцовщики, они скоро обнаружат себя на улице. Я сказал правительству все, что я думаю по этому поводу. Я решил, что буду защищаться, но хорошо было бы защищаться вместе с другими.
— Ведь это государственное дело, потому что классический танец родился во Франции.
— Конечно, я с вами полностью согласен. Но никто этого не понимает. Я известен во всем мире, но я француз и хотел бы защитить наш классический танец. Увы, мой контракт заканчивается через год, в июле, и я уже начал рассматривать всякие предложения и контракты.
— Контракты на руководство труппой или на постановку?
— И то и другое. Но я еще посмотрю. Я ведь хотел бы и книжку издать, и фильм снять. У меня в голове столько всего.
— Какой спектакль вы замышляете поставить в ближайшее время?
— Мне было бы интересно вновь обратиться к "Дочери фараона" Петипа.
— Но ведь это балет, требующий огромной труппы, огромных затрат. Для какого театра вы собираетесь его ставить?
— Для тех, кого заинтересует мое предложение.
— А если ваш контракт с Балетом Нанси все же будет будет продлен еще и еще на год?
— Не думаю. И вообще, я устал от этой дурости. У вас совсем по-другому. У вас традиции чтут. Я рад побывать в России, очень люблю эту страну, независимо ни от чего. Я думаю, что если бы я нашел здесь какую-то труппу, чтобы возглавить ее... У людей в России есть душа. Это люди, которые умеют любить. Я тоже таков — мне это необходимо. Я знаю, что у вас кризис, и если бы я как-то мог помочь, хоть чем-то... Но, может быть, России не нужен француз? Однако здесь же был Петипа...
— Традиция сотрудничества русских со французами в XIX веке принесла удивительные плоды, а наша сегодняшняя отсталость, на мой взгляд, как раз следствие нашей изоляции, сначала вынужденной, теперь — добровольной.
— Но душа осталась. И вкус, и стиль, и желание что-то делать.
— Вы считаете, что молодежь во Франции менее предана балету?
— Да. Намного. Во Франции мы слишком избалованы. К тому же отовсюду влияние джаза, современного танца — такое безумие. У молодых нет никаких артистических порывов, они хотят получать деньги и спокойно жить, не жертвуя ничем ради высокой цели.
— Однако иностранные молодые артисты гораздо более дотошны, более добросовестны при исполнении хореографии...
— Ну, они больше работают, только и всего. Мне кажется, в России проблема в том, что люди как бы более свободны. Свободны в том, чтобы не работать.