Шахтеры блокируют железные дороги, останавливают поезда. А тут еще авиадиспетчеры собираются объявить бессрочную забастовку. И куда в такой ситуации бедному пассажиру-отпускнику податься? Не лето, а сплошной кошмар. А ведь отпуск бывает только раз в году и не хочется провести его в аэропорту, да еще с детьми и женой.
Что бы вы сделали с теми, кто испортил вам отпуск?
Виктор Бирюков, пресс-служба ГУВД Москвы:
— Учитывая специфику моей профессии, это вопрос для меня несколько провокационный. Я в любой ситуации должен контролировать свои эмоции. А кроме того, мне самому, к счастью, в подобной ситуации оказываться не приходилось, но мои коллеги, находясь в командировке, не могли вылететь. И думаю, они испытывали те же чувства, что и обычные люди. Но это вопрос не эмоций, а скорее, правовой, политический и, может быть, экономический. Я считаю, что если не остановить очередную забастовочную вакханалию, то проблем в нашем государстве будет еще больше. Это касается и шахтеров, и авиадиспетчеров, и бюджетников. И наверное, надо четче определиться со списком профессий и специальностей, которым запрещены забастовки по закону, и которые должны строго наказываться за такие акции.
Вячеслав Игрунов, депутат Госдумы, заместитель председателя движения "Яблоко":
— Ничего. Окажись я в аэропорту во время забастовки, то я бы страшно злился, ругался и купил бы билет на поезд или попытался бы выбраться другим способом. А что можно сделать в стране, где безнаказанность становится распространенным явлением, где "беспредел" властвует абсолютно — от президентского кресла до уборщицы. Конечно, в другой ситуации надо бы запретить авиадиспетчерам забастовки, поскольку это связано с безопасностью полетов. Но сейчас в нашей стране, если людям не дать возможность бастовать, то они никогда не получат своих денег.
Кирилл Немирович-Данченко, предводитель Российского Дворянского собрания в Эстонии:
— Все зависит от ситуации. Например, когда я часами сижу в аэропорту из-за задержки рейса, я готов чуть ли не на части разорвать виновников. И сколько раз я говорил себе, что вот, все закончится, прилечу домой и буду судиться. А потом "остывал" и даже стыдно становилось за то, что поддался такому эмоциональному порыву. В конце концов отпуск отпуском, а у людей свои и более важные проблемы. И диспетчеров можно понять, как и всех остальных бастующих. Но, с другой стороны, они ведь ничем не лучше шахтеров. Те, перекрывая дороги и останавливая поезда, думают, что они берут в заложники власть, а на самом деле они берут в заложники свою страну. И это называется политическим терроризмом. А за такие действия надо жестко наказывать — так, как это делается во всем мире. Но для этого нужны нормальные законы.
Ирина Токмакова, поэтесса, драматург, член Союза писателей России:
— Да, ничего. А что тут можно сделать? Я не способна из-за этого ни скандалить, ни судиться. И вообще, у меня нет однозначного отношения к забастовочному движению. С одной стороны, я твердо убеждена, что любые забастовки наносят вред окружающим, всему обществу, потому что все в нашем мире взаимосвязано. С другой стороны, я могу понять людей, доведенных до отчаяния. Мне их жаль. Ведь все они нормальные люди и им приятнее работать, чем бастовать. Мне тоже не платят деньги за мои спектакли, которые идут по всей стране. Но у меня нет каски, как у шахтеров, и мне нечем стучать. Да и желания.
Аркадий Вайнер, писатель:
— А может, виноват кто-то другой и делать что-то надо с кем-то другим? Надо винить тех, кто заставил людей бастовать. И конкретно разбирать ситуации: с жиру бесятся авиадиспетчеры, желая поменять "Форд" на "Мерседес" или куска хлеба не хватает их детям, пока они возят тех, у кого есть эти "форды" и "мерседесы". Я помню, как прервали один из самых приятных отпусков. Это было, когда большевики ввели танки в Прагу, я подумал, что начинается война, а во время войны лучше быть дома. Почему я это сравниваю. Забастовки и войны — явления одного социального ряда. Я оцениваю степень основательности протеста. Взять, например, шахтеров. Они говорят, что просто не имеют других средств для получения своих денег — и ни власти, ни СМИ это не опровергают. Когда исчерпаны все легальные возможности для осуществления своих прав — будь то авиадиспетчеры, шахтеры, учителя и т. д. — то начинается оборона в соответствии с законами военного времени.
Владимир Дашкевич, композитор:
— Есть Бог, который разберется со всеми нашими поступками. Мне приходилось сутками сидеть на аэродроме из-за нелетной погоды. Но какая разница из-за чего там торчать. Я могу себе представить, каково проводить время на чемоданах, а не использовать свой отпуск или того хуже — терять здоровье и т. д. Я считаю, что есть профессии, которые не могут себе позволить бастовать. Меня коробят сообщения о том, что где-то бастуют врачи. Это уже не политический аспект, а моральный. Они ведь давали клятву Гиппократа. Или те же авиадиспетчеры — они же ответственны за перевозку и жизни людей. Кто-то спешит на свадьбу, кто-то на похороны, кто-то в отпуск — единственный раз в году. И я категорически против того, чтобы где-то перекрывали дороги, задерживали рейсы. Вина власти очевидна, но прерывать жизненно важные транспортные артерии не допустимо, ведь все равно страдают люди.
Анна Саакянц, писатель:
— Ругалась бы, возмущалась, может быть, начала жаловаться. Хотя, куда, кому? Думаю, это было бы безрезультатно. Однажды я была в Париже и не получала почту из-за забастовки почтальонов. Меня это очень злило. Но если бы я была шахтером или авиадиспетчером, то боролась бы за свои права до последнего. Но все равно делать это надо с умом. Ну в чем виноваты пассажиры самолетов, поездов, которые оказываются заложниками? Мне кажется, что зарплата задерживается не столько по вине правительства, ведь деньги переводятся, сколько по вине местных администраций, руководителей.
Андрей Ершов, генеральный директор рекламной корпорации "Курсив":
— Я бы — ничего. Как продукт советской эпохи, считаю, что мне, человеку, оказавшемуся с чемоданами в аэропорту, не хватит никаких средств, времени и полномочий, чтобы судиться с этими ребятами. Лично мне управы на них не найти, но вот директор аэропорта, подсчитав миллиардные убытки, возместить которые невероятно сложно, посадить кого-нибудь может и должен.