На этой неделе "Стройгазмонтаж" Аркадия Ротенберга выиграл очередной конкурс "Газпрома" — компания построит более 400 км газопровода South Stream. Гендиректор "Стройгазмонтажа" РУСЛАН ГОРЮХИН рассказал "Ъ", как компания стала крупным, но не главным подрядчиком "Газпрома", насколько сама от него зависит и почему не имеет бизнес-плана.
— Вы возглавляете компанию с момента ее основания, с 2008 года, но вашей биографии нет даже на официальном сайте. Как вы познакомились с владельцем "Стройгазмонтажа" Аркадием Ротенбергом?
— Уже в 1998 году я работал в одной из структур, осуществлявших услуги "Газпрому". Она называлась "Северные газовые магистрали". Мы занимались строительством — в основном компрессорных станций газопроводов, однако объемы заказов с сегодняшними, конечно, были несравнимы. В течение делового процесса познакомились с Аркадием Ротенбергом, который в 2008 году предложил мне и еще некоторым сотрудникам "Северных газовых магистралей" прийти в "Стройгазмонтаж". Символично, что у этих двух компаний даже аббревиатуры совпадают — СГМ.
— Являетесь ли вы акционером "Стройгазмонтажа"?
— Нет.
— Так это благодаря вам "Стройгазмонтаж" стал главным подрядчиком "Газпрома"?
— Не совсем так. Те дочерние компании "Газпрома", которые были выкуплены Аркадием Романовичем и консолидированы в "Стройгазмонтаж", обладали существенным опытом работы. Они уже занимали свои ниши на рынке, плодотворно работая по 30-50 лет, их компетенция не вызывала ни у кого сомнений. Абсолютно логичным выглядело то, что эти компании останутся основными подрядчиками "Газпрома" и после объединения. Ведь "Стройгазмонтаж" — более мобильная структура, которая позволяет принимать решения оперативно, что и отвечает основным требованиям монополии. При этом мы не главный подрядчик "Газпрома". В 2011 году выигранных тендеров у нас было на 20-30% меньше, чем у "Стройгазконсалтинга" Зияда Манасира. Наша выручка составила чуть больше 244 млрд руб., у них — 333 млрд руб.
— И сколько из этих 244 млрд руб. вы получили от "Газпрома"?
— Порядка 75-80%, ведь среди наших заказчиков есть еще органы власти — администрации различных регионов, где мы ведем газификацию.
— По сравнению с прошлым годом прибыль "Стройгазмонтажа" выросла в 4,5 раза. За счет чего?
— Прежде всего в 2011 году мы завершили ряд крупных строек, большая часть которых была начата в 2009-2010 годах. И это видно по обороту средств компании за указанный период. Проекты требовали финансирования, у нас была открыта кредитная линия. При этом авансовой системы нет: "Газпром" оплачивал работы только после того, как мы сдавали объекты, по факту. Плюс в прошлые годы еще чувствовались последствия кризиса, когда некоторые проекты оказались заморожены, а средств на новые не было. Сейчас отрасль полностью восстановилась. Так получилось, что мы начали заниматься этим бизнесом в самое тяжелое для него время. Но при этом мы свои обязательства выполняли в полном объеме, ни разу не допустив никаких срывов по проектам.
— А оплата по факту — это обязательное условие "Газпрома" или вы сами не заинтересованы?
— Мы, естественно, заинтересованы в авансовых платежах, но нам ничего не дают. Это позиция "Газпрома", и мы ее уважаем.
— Каков размер кредитной линии "Стройгазмонтажа", в каком банке она открыта?
— Кредитная линия чуть больше чем на 40 млрд руб. от Газпромбанка. Это и короткие деньги, и длинные, средства на пополнение оборотного капитала.
— И сколько из этих 40 млрд руб. выбрано?
— Немного, порядка половины.
— А каков чистый долг "Стройгазмонтажа" по итогам 2011 года?
— У нас нет никаких проблем с задолженностью.
— А почему решили открыть кредитную линию именно в Газпромбанке?
— Этот банк хорошо разбирается в нефтегазовом бизнесе, поэтому такие проекты для него интересны.
— Но в то же время Газпромбанк является миноритарным акционером одного из ваших прямых конкурентов — "Стройтрансгаза".
— Ну и что? Это не мешает нашим отношениям с банком.
— У вас остался фактически один крупный проект — строительство компрессорной станции (КС) для газопровода South Stream. Как это скажется на финансовых результатах компании?
— Это не так. Помимо действительно большого проекта — самой крупной в мире КС "Русская" — мы выиграли тендеры на строительство еще нескольких компрессорных станций. В настоящий момент на разной стадии строительства находится 21 КС. В будущем году заканчиваем вторую нитку магистрального газопровода Бованенково--Ухта. В третьем квартале завершаем сооружение второй нитки газопровода Грязовец--Выборг, в четвертом квартале — газопровода Ухта--Торжок. Активно занимаемся реконструкцией существующих газопроводов, очень плотно работаем в ряде регионов, ведем газификацию. Яркий пример — Волгоградская область, к 2014 году она будет полностью газифицирована. На подходе проект в Тамбовском регионе. Работы очень много, и я уверен, что финансовые показатели будут только улучшаться.
— А существует ли у "Стройгазмонтажа" бизнес-план?
— У нас только один бизнес-план — быть готовым в любой ситуации выполнить обязательства качественно и в срок. Никто не может точно знать, какие именно тендеры будут в следующем году, в каких проектах мы будем принимать участие. Только если тендер уже состоялся и мы его выиграли, он закладывается в планы компании на будущий год. При этом, конечно, у нас есть понимание, что для загрузки производства необходимы определенные объемы, то есть компании надо быть более гибкой.
— И каковы эти объемы?
— Я и моя команда много лет так или иначе работаем с "Газпромом", поэтому научились прогнозировать, какие газопроводы могут встать на ремонт, какие тендеры могут разыгрываться. Хотя, разумеется, никакой предварительной информации об этом у нас от монополии нет. Мы наравне со всеми получаем тендерную документацию и смотрим условия. Если нас все устраивает, идем на конкурс.
— А что вас устраивает? Есть ли определенная норма рентабельности?
— Традиционно это 5-7%. Как говорил Сэмюэль Гомперс, основатель Американской федерации труда: "Худшее преступление против трудящихся — когда компания перестает получать прибыль". Мне бы хотелось дополнить это высказывание применительно к нашей ситуации. Когда компания перестает получать прибыль, это также преступление и против акционеров. И самое главное — против налоговых органов! Они заинтересованы в получении отчислений от успешных компаний. Так что, как видите, наше развитие выгодно очень многим людям. И мы твердо намерены развиваться! Ведь бизнес — как езда на велосипеде: не будешь двигаться вперед — упадешь.
— А сколько бы вы хотели?
— Минимум 5%. Но это же стройка. Все, кто когда-нибудь строил, прекрасно понимают: план — это одно, а жизнь — другое. Существуют тяжелые проекты, попадаются и легкие. Вообще-то мы большой подрядчик, но иногда соглашаемся и на маленькие, малорентабельные проекты. Они все равно более выгодны, чем простаивающая техника. Конечно, если позволяет логистика.
— Но ведь бывает, что в процессе строительства требования заказчика меняются.
— Да, бывает. Тогда мы с заказчиком разговариваем, убеждаем, пытаемся объяснить, к чему это приведет. Кто-то нас слышит и соглашается с нашими доводами, кто-то нет. Нормальный рабочий процесс. Но это, естественно, непубличные дискуссии. Просто бывает, что жизнь отличается от сметы.
— А что чаще — слышат или не слышат?
— У нас прибыльная компания, значит, слышат.
— Пример: "Стройгазмонтаж" получил подряд на ремонт трубы Чусовой--Березники--Соликамск. Вы были единственным претендентом, и в ходе конкурса размер контракта вырос с 8 млрд руб. до 17 млрд руб. Почему?
— Кстати, хороший пример, иллюстрирующий ситуацию, о которой вы спрашивали ранее. В этом конкретном случае были технологические проблемы с грунтом. Не везде была учтена его сложность, кроме того, добавилось несколько сложных переходов через реки, которые выполняются методом наклонно-направленного бурения. Всего этого не было изначально в смете, но жизнь внесла свои коррективы. Так бывает. Нечасто, но бывает.
— Сохраняются проблемы на газопроводе Сахалин--Хабаровск--Владивосток, в строительстве которого участвовала ваша компания. Из-за низкого качества монтажных работ там возникают пробки. Есть ли у "Газпрома" или властей претензии к "Стройгазмонтажу"?
— "Стройгазмонтаж" строил северную часть газопровода, по которой претензий нет. Все пробки были в его южной части. Каждый участок, по которому идет магистральная труба,— это фактически отдельный газопровод со своей системой управления, поэтому связи между нашими и проблемными участками нет.
— Но многие проекты "Газпрома" — это политические проекты, будущее которых часто туманно. Вы подобные риски как-либо учитываете?
— Я не занимаюсь политикой, я производственник. Наше дело простое: проходит тендер, мы в нем участвуем и, если выигрываем, начинаем строить. Мы не рискуем, нам не нужно делать сомнительные ставки. Есть понятная стоимость наших услуг, понятный уровень загрузки производства, необходимый для компании. И если люди, принимающие решения, скажут, что не будут проводить конкурс по каким-либо причинам, мы на него и не пойдем. Тем самым обезопасив компанию от возможных убытков.
— Каковы планы по международному развитию?
— Нас интересуют те рынки, ситуацию на которых мы понимаем, в частности Ближний Восток. Если там появятся какие-то интересные для нас проекты, мы будем принимать в них участие. Но, например, вот были разговоры о строительстве газопровода через Северную и Южную Кореи. Мы очень внимательно смотрели на этот проект, хотели участвовать в тендерах, но, как известно, пока конкретных решений о начале его реализации не принято.
— То есть вы будете участвовать в тендерах наравне с иностранными компаниями?
— А что вас удивляет? Мы компетентны в нашей работе, у нас есть все необходимые для этого ресурсы. Мы вообще рассматриваем самые разные проекты, осуществить которые, по нашему мнению, в состоянии. Мы уверены в своих силах, а жизнь покажет, займемся мы этими проектами или нет, например европейской частью South Stream, за которую мы готовы конкурировать с европейскими компаниями.
— Кто основной поставщик труб для компании?
— "Газпром комплектация". Они поставляют нам все трубы. К этому бизнесу мы вообще не имеем никакого отношения. Монополия сама определяет, какие именно должны быть трубы, какова их стоимость. Это все заложено в условиях тендера.
— То есть "Стройгазмонтаж" ничего напрямую у другой компании своего акционера — "Северного европейского трубного проекта" — не покупает?
— Именно. Мы закупаем только технику и материалы, необходимые для стройки. Это на самом деле связано с безопасностью: у "Газпрома" строгие требования по качеству инфраструктуры, и у монополии есть особая служба, которая этот вопрос постоянно отслеживает.
— Но если вы получите право самостоятельно закупать трубы, это может повысить рентабельность бизнеса "Стройгазмонтажа". Вы с таким предложением в "Газпром" не обращались? Кроме того, у вас есть специальное предприятие "Волгограднефтемаш", занимающееся производством нефтегазового оборудования, которое уже работает с "Газпромом".
— Если "Газпром" решит передать эти функции подрядчику, будем думать, как повысить рентабельность. А "Волгограднефтемаш" — совершенно самостоятельное подразделение, которое фактически даже не работает с нами в связке, а напрямую сотрудничает с "Газпромом". И уже от монополии мы получаем оборудование, произведенное на нашем же заводе. Но среди его крупных заказчиков, кстати, есть и такие компании, как ТНК-ВР, "Транснефть", ЛУКОЙЛ. Это уникальное предприятие, не имеющее аналогов в России. Каждый год мы инвестируем в него около 2 млрд руб.
— А часто говорят о большом уровне коррупции в отношениях подрядчика и заказчика. Вы с чем-нибудь подобным сталкиваетесь?
— В нашем случае даже сложно предположить теоретически, ведь есть тендер, там четко прописаны все условия, за рамки которых никак нельзя выйти.
— Но "Газпром" продолжает проводить закрытые конкурсы. Если монополия начнет разыгрывать все подряды в открытом режиме, это может повлиять на ваш бизнес?
— Абсолютно никак не повлияет. Мы пришли на этот рынок, когда там уже были сложившиеся правила игры, и мы с первого дня их соблюдаем. "Стройгазмонтаж" побеждает и на открытых конкурсах, и на закрытых. Поэтому я не думаю, что дело в форме их проведения. Просто у нас самая компетентная на рынке компания. И мы доказываем это каждый день. Вот мы стали подрядчиком в проекте строительства газопровода Джубга--Лазаревское--Сочи, потому что оказались единственными, кто взялся построить его не за три года, а за полтора. Кстати, многие говорили, что это нереально. Мы доказали обратное.
— За счет чего?
— За счет того, что у нас очень сильная команда. За счет нашего опыта, за счет того, что у нас есть много строительных мощностей, техники, есть возможность быстро мобилизовать ресурсы в необходимом для этого объеме.
— У "Газпрома" сейчас фактически монополия на подрядчиков, в его проектах участвуют только "Стройгазмонтаж" и "Стройгазконсалтинг". Почему?
— На самом деле в этой сфере бизнеса с "Газпромом" работают десятки, если не сотни подрядчиков. Просто крупных можно пересчитать по пальцам одной руки. И мы всегда на виду.
— Нет ли планов по консолидации "Газпромбурения", которая также принадлежит Аркадию Ротенбергу?
— Это отдельный бизнес, и он будет развиваться так, как решит акционер. Пока, насколько я знаю, таких планов нет.
— А какова тогда стратегия развития?
— Она такая же, как наш бизнес-план (улыбается). Знаете, есть олимпийский девиз — "Быстрее! Выше! Сильнее!". А в нашем деле должно быть "Быстрее! Лучше! Умнее!". Самое главное для нас — не ослабить своего влияния по проектам у основного заказчика. "Стройгазмонтаж" должен хорошо и успешно справляться с реализацией проектов, оставаться рентабельным для акционеров. Это основные критерии, самые важные для компании. Создав "Стройгазмонтаж" из дочерних структур "Газпрома", мы установили довольно высокую планку, которую должны удерживать. И поэтому иногда, когда поджимают сроки, "Газпром" может предложить нам за проект цену чуть выше, понимая, что все работы будут сделаны вовремя и качественно.
— Но не терять преимущества — это же не стратегия развития компании.
— Это норма развития компании! Не терять и приумножать! Прибыль — это лишь некая оценка нашей работы, показатель того, что мы не делаем ошибок. Но увеличение прибыли — это не первоочередная задача. Это логический результат работы хорошо отлаженного механизма. Не опускаться ниже своего (очень высокого, кстати) уровня — вот основная стратегия. Если мы будем думать только о прибыли, это может снизить качество работы, что в итоге как раз и приведет к убыткам. И именно такая стратегия и позволяет нашей компании все эти пять лет развиваться.
— Почему "Стройгазмонтаж" не занимается нефтяным строительством? Не работает, например, с "Транснефтью"?
— Наверное, не пришло время. Нам всего пять лет. Два года пришлось работать во время кризиса, и мы развивали те активы, которые получили, постоянно вкладывая. Современная техника, оборудование, обучение кадров. На свою полную мощность "Стройгазмонтаж" вышел только в последние два года. На данном этапе у нас нет желания распыляться. Конечно, мы смотрим на разные проекты, в том числе и на нефтяные. Читаем условия тендеров, готовим подразделения, закупаем многопрофильную технику, но пока это все дело будущего. Нельзя браться за проект, в успехах которого не уверен. Если уж мы примем решение куда-то зайти, то мы оттуда не выйдем.
— А, например, энергостроительство? "Стройтрансгаз" довольно успешно работает с ФСК, хорошо зарабатывает на этих контрактах.
— Нет, это точно непрофильный для нас бизнес.
— Сейчас очень важная и даже модная тема — это развитие шельфа. Собирается ли "Стройгазмонтаж" участвовать в офшорных проектах?
— На сто процентов мы будем участвовать в конкурсах на наземную инфраструктуру, в этом даже нет сомнений. У нас уже был некоторый опыт: газопровод Джубга--Лазаревское--Сочи. Сложнейший проект, такого в России больше никто не делал. Но сейчас мы размышляем над нашими возможностями по строительству непосредственно на шельфе, ведь это все-таки отдельная отрасль. Самостоятельно реализовывать нечто подобное у "Стройгазмонтажа" вряд ли получится. Мы, например, никогда не занимались строительством платформ для добычи на шельфе. При этом на мировом рынке игроков с необходимым уровнем компетенции всего несколько. Именно перспективы подобных проектов мы сейчас как раз и изучаем.
— Интересно ли "Стройгазмонтажу" приобретение "Газфлота"?
— Это должно быть решение акционера. Если он решит, что нам нужен актив, будем за него бороться.
— А участвует ли акционер в операционном управлении компанией?
— Нет. Безусловно, мы постоянно перед ним отчитываемся, у нас есть некие внутренние показатели, но операционным управлением занимается менеджмент.
— Возможность IPO не рассматривается?
— Сейчас такой способ привлечения средств является довольно модным, на рынке о нем много говорят. Поэтому над такой возможностью наши консультанты работают. Но это точно не вопрос ближайшего времени. Хотя мы прекрасно понимаем, что переход к мировым стандартам необходим.
— Во сколько бы вы сейчас оценили компанию?
— Знаете, в таких видах спорта, как гимнастика, синхронное плавание, фигурное катание, существует субъективная оценка. И судьи порой значительно расходятся во мнении в отношении одного и того же спортсмена. В бизнесе же все должно быть четко и объективно. Потребуется — будут даны точные цифры. А сейчас об этом не стоит говорить. Если вы не хотите ничего продавать, то какой смысл что-то оценивать?
— "Стройгазмонтаж" стал спонсором ХК "Динамо", а Аркадий Ротенберг возглавил клуб. Нет ли планов по приобретению клуба?
— Нет. Для нас просто важно поддерживать спорт. В Санкт-Петербурге мы построили для детей каток, помогаем ветеранскому дзюдо и вообще реализуем целый ряд подобных проектов. В этом смысле помощь "Динамо" — важная социальная нагрузка, общественная деятельность, которой мы с удовольствием занимаемся, потому что в нашей компании любят спорт.