Сегодня в Дублине стартует 85-я по счету самая престижная профессиональная велогонка "Тур де Франс", которая, петляя по дорогам Ирландии, Швейцарии и Франции, 2 августа по традиции финиширует на Елисейских Полях в Париже. В ней примут участие семеро россиян — Евгений Берзин, Владислав Бобрик, Вячеслав Джаванян, Вячеслав Екимов, Сергей Иванов, Дмитрий Конышев и Алексей Сиваков. Для сильнейшего на сегодняшний день российского профи, победителя второй по престижности велогонки "Джиро д`Италия-96" и двукратного ее вице-чемпиона (1997-98 годов) 27-летнего ПАВЛА ТОНКОВА, с которым на днях в Нижнем Новгороде встретилась корреспондент "Коммерсанта" ВАЛЕРИЯ Ъ-МИРОНОВА, старт в "Тур де Франс" и победа в нем откладываются еще на год и остаются пока что мечтой.
— Среди профессиональных велогонщиков существует своеобразное разделение труда: Конышев — мастер классических однодневок, швейцарец Алекс Цулле обычно ставил на испанскую "Вуэльту", великий Мигель Индурайн — на "Тур де Франс", Тонков — на "Джиро". Почему?
— Если говорить конкретно обо мне, то, во-первых, рельеф "Джиро" мне подходил до сих пор больше всего, и, во-вторых, для итальянской группы "Мапеи", за которую я выступаю, престижнее показаться именно в итальянской гонке. К слову, в настоящее время "Мапеи" стала уважаемой и большой командой, поэтому у меня уже, как и в прошлом, так и в этом году появился теоретический шанс поехать на "Тур де Франс". Но мое руководство захотело, чтобы я снова выиграл "Джиро". А в нынешнем "Туре", я опять ставлю на немца Яна Ульриха. Надеюсь, что трасса "Тур де Франс-99" мне подойдет больше. В таком случае на "Джиро" я уже вряд ли поеду.
— В следующем году вы вновь выступите за "Мапеи"?
— На сто процентов не стану утверждать. В принципе контракт меня устраивает. Однако может случиться так, что президент "Мапеи" расторгнет контракты с моими помощниками. А вот с этим я категорически не намерен мириться. Хочу, чтобы мои гонщики и мой персонал остались при мне. В случае, если все эти условия будут соблюдены, я не вижу иных причин расставаться с "Мапеи".
— Когда вам было больнее проигрывать "Джиро" — в прошлом или этом году? Ведь второе место бывает порой обиднее, чем 35-е?
— Убежден, что в этом году я не проиграл "Джиро".
— Выходит, фактическая победа в ней итальянца Марко Пантани, с вашей точки зрения, была не совсем чистой?
— Она вызвала недоумение не у меня одного, а практически у всех, кто мало-мальски смыслит в велоспорте. Как говорится, не пойман — не вор, поэтому я не могу открыто обвинять Пантани. Однако то, как он на этот раз проехал горную разделку, где я всегда был на голову выше него, вызывает, мягко говоря, недоумение. Уж слишком быстро. Раньше, например, бывало, что на горе Марко оставлял за собой даже Индурайна, однако в итоге Мигель привозил ему минимум три, а то и пять минут. Так откуда ж теперь у Пантани взялось столько прыти? Словом, подозрительно все это.
— Вы сильно переживали?
— Признаться, загрустил и впал в депрессию. Но ненадолго. Поехал домой, расслабился в кругу семьи и уже через неделю выиграл другую горную гонку в Апеннинах.
— А почему вы затем сошли с "Тура Швейцарии"?
— Физически-то я был в форме, однако голова все-таки не выдержала нервной перегрузки. Слишком много гонок я уже прошел с начала сезона. А осенью пока планирую проехать испанскую "Вуэльту".
— Может быть, и в Россию-то вы приехали для того, чтобы немножко психологически разгрузиться?
— После Нижнего съезжу на один день в Самару повидать друзей. Приезжал я туда в последний раз этой зимой. Не вдаваясь в подробности, скажу лишь, что меня с ними, помимо исключительно давних и теплых отношений, связывает еще и некий совместный бизнес.
— А как же ваш родной Ижевск? Ведь там живут ваши родители?
— В Ижевске я не был уже давно. В прошлом году мои родители приезжали ко мне в Испанию. У отца, а он у меня всю жизнь проработал на подшипниковом заводе, обнаружились серьезные проблемы с сердцем, поэтому я договорился с известным испанским специалистом об обследовании. После чего папе предложили операцию. Но он отказался, мотивировав тем, что находится уже в возрасте и не хотел бы оперироваться на чужбине. Два месяца назад его успешно прооперировали по поводу смены сердечного клапана в Ижевске. Я ужасно переживал все время, пока отец находился в больнице, и готов был вылететь в Ижевск по первому же маминому звонку. Кстати, мама почти всю жизнь проработала товароведом в исправительно-трудовой колонии, потом завхозом в детском саду и до сих пор работает завхозом же на фирме. Но не стоит думать, будто я своих родителей бросил. Рядом с ними живет моя замужняя сестра, и ее дети постоянно воспитываются в доме бабушки и дедушки.
— Вы не оговорились, что родители приезжали к вам в Испанию? Разве вы живете не в итальянском Бергамо?
— Я действительно с 1992 года живу в Италии. Два года назад купил в Бергамо дом — двухэтажный, трехкомнатный, с подвалом и садиком. Но вселился в него совсем недавно, когда женился и когда у нас с Дарьей родился сын Николас. Жена у меня — испанка, неудивительно поэтому, что и ее дом я также считаю своим. Заниматься благоустройством нашего жилища у меня совсем нет времени, и все хозяйственные заботы лежат целиком на Дарье.
— Она не ропщет?
— Любит меня, наверное. Поэтому, хотя и хочет, чтобы мы переехали в Испанию, все-таки понимает, что пока что мне как гонщику итальянского велоклуба удобнее жить в Италии.
— На каком языке говорят у вас в семье?
— На итальянском. Дарья специально его изучила, хотя я тоже учусь теперь испанскому. Надеюсь, что наш сын все-таки будет знать не два, а три языка. Ведь должен же он общаться со своими русскими родными? Поэтому у нас в доме часто звучат песни Высоцкого, крутятся на видике фильмы Гайдая, запасся я недавно в Москве и кучей видеокассет с нашими мультиками. Русская земля, дух русский — это для меня не пустые слова. Поверьте, я не фальшивлю. Когда живешь в России, думаешь, как бы уехать за границу. А когда поживешь за границей, уже больше думаешь о том, как бы, даже не возвращаясь, сделать для родины что-нибудь хорошее.
— Что, с вашей точки зрения, необходимо, чтобы русский велоспорт зауважали так, как уважали когда-то?
— Путь один — необходимо создавать русские команды, такие, какой была "Рослотто". Да, "Рослотто" не стало, и престиж российского велоспорта упал. Но пока существуем и даем о себе знать мы, российские профессионалы, наш велоспорт находится на плаву. Я-то ведь не понаслышке знаю, как здесь ценятся русские гонщики. Проблема контрактов перед нашими не стоит.
— Почему звезды отечественного велоспорта, собираясь вместе, ничего хорошего не показали ни на чемпионатах мира последних лет, ни на Олимпиаде в Атланте?
— Видите ли, каждый отдельно взятый профессионал, и я не исключение, всегда все свои возможные гипотетические победы расставляет по местам. То есть выбирает приоритеты, когда выгодно "выстрелить", когда — нет. Вот, например, точно знаю, что на чемпионате мира-98 в Голландии трасса такая, что я на ней никогда не выиграю. Так зачем же мне туда ехать? Только не надо думать при этом, что я зазнался или что меня не волнует престиж России. Я давно уже мог получить и иностранное, и двойное гражданство, однако не собираюсь этого делать и с удовольствием по-прежнему буду представлять Россию. Но вот когда и где, предпочитаю решать сам. Дважды я принимал участие в чемпионатах мира — в Колумбии и Швейцарии, искренне хотел помочь своей команде. Но оба раза сходил с дистанции из-за бронхита. Да и на Олимпиаде честно работал на Конышева, но, признаюсь, все-таки Олимпийские игры у нас, профессионалов, пока что еще не в моде.
— Так в случае победы там можно прилично заработать?!
— Сто тысяч долларов? Ерунда! Не забывайте, что призовыми победитель, как в любой другой гонке, должен поделиться с командой. Поэтому-то я, сознавая, что нахожусь в цветущем возрасте, теперь мечтаю только о двух титулах — победителя чемпионата мира и "Тур де Франс".