Решая, куда отправить набираться ума-разума любимого, но ленивого, как все дети, ребенка, родители, как правило, плохо себе представляют, что ожидает их чадо в чужой стране. Что ни говори, но мало кто из нас может похвастаться дипломом о среднем или высшем образовании, полученным в престижных западных учебных заведениях. Тем не менее такие люди есть.
Сегодня подробностями "своих университетов" делится выпускник Кембриджа — Егор Михалков-Кончаловский.
В двадцать два года я решил прервать годы сладостного безделия, покончить с самообразованием (в тот момент за спиной была обычная школа-десятилетка) и получить диплом знаменитого английского университета.
В то время я подумывал о карьере кинопродюсера. Предполагалось, что работать я буду, разумеется, в Америке. А для этого, по меньшей мере, следовало освоить английский язык, который у меня был просто на чудовищном уровне. Конечно, гораздо проще было поступить в Сорбонну — французский я изучал еще в школе. Кроме того, после армии я получил вид на жительство во Франции. Но англо-саксонское образование традиционно считается более универсальным. Да и пресловутый английский...
Знакомые посоветовали мне для начала закончить школу средней ступени — что-то типа нашего среднего образования, но обучение там гораздо серьезнее и разностороннее.
С таким английским смешно даже мечтать о том, чтобы сразу поступить в университет, — лаконично пояснили мне и рекомендовали оксфордскую школу St.Clare's.
Туда я и отправился. Седая леди — директриса школы St.Clare's — терпеливо выслушала мой спич, пестрящий грамматическими ошибками и жаждой знаний. Кажется, на нее произвело неизгладимое впечатление звание сержанта, присвоенное мне в советской армии. Дело в том, что для английских военных это звание не просто мечта, а прямо-таки заоблачные высоты.
— Мистер Кончаловский, мы можем вас принять. Но я хочу вас предупредить — вы будете старше всех учеников минимум на три года. Если вас это не смущает...
Я как мог заверил ее, что меня это нисколько не смущает. Как и стоимость обучения — 15 тысяч долларов в год. Сумма, сами понимаете, не маленькая. Своих денег у меня тогда, разумеется, не было, но отец настаивал на том, что высшее образование обязательно и согласился оплатить все счета. Но этого оказалось недостаточно.
— Хорошо, ваш отец будет платить, — продолжала леди. — Но ваш английский далек от того уровня, с которым мы обычно берем учеников. Вы взрослый человек и должны отдавать себе отчет, что заниматься вам придется более усердно, нежели остальным.
Естественно, я согласился. Тогда я еще не знал, что дело не только в деньгах. Администрация школы не позволит продолжать обучение двоечнику или злостному прогульщику — это нанесет непоправимый вред престижу учебного заведения. И никакие деньги здесь не помогут. Преподаватели считают себя не вправе брать большие деньги, если студент по собственному разгильдяйству не усерден. Так что — учиться, учиться и еще раз учиться...
В школе St.Clare's ученики сами выбирают из предложенного списка шесть предметов, которые они хотели бы изучать. Прежде чем сделать выбор, нужно помнить о маленькой хитрости. К примеру, для того, чтобы стать студентом Кембриджа, необходимо набрать на выпускных экзаменах в школе определенное количество баллов. В моем случае — 35. То есть получить по пяти предметам из шести высшую оценку — семь. А это совсем не просто. Поэтому поразмыслите хорошенько, какие науки вам даются легко.
Правда, я об этом узнал довольно поздно, когда список изучаемых мной предметов был давно оглашен. Я выбрал: французский, историю, историю искусств, биологию, русский и математику. Преподаватели одобрили мой выбор, пояснив, что таким образом я максимально использую все возможности. Допустим, я передумаю заниматься гуманитарными предметами и решу посвятить себя точным наукам. В этом случае мне не придется начинать с нуля.
Поначалу на лекциях я чувствовал себя полным идиотом. Представьте себе — 16-летние ребята быстро все записывают, а я сижу и вообще ни слова не понимаю.
Это продолжалось целых полгода. Пока английский вдруг сам не "открылся". Возможно, это произошло гораздо раньше, если бы я жил в кампусе вместе с другими студентами. Но я решил стать абсолютно самостоятельным — снимал за свои деньги квартиру (это разрешалось). Обходилась она в 60 долларов в неделю. Остальные ученики — в кампусе, что, кстати, дешевле. Конечно, я был более свободен и не связан правилами общежития.
Спустя несколько недель после начала занятий ко мне подошла дама лет сорока в строгом "английском" костюме и озадачила вопросом:
— Егор, чему вы хотите учиться после школы?
— Философии и истории искусств, — отвечаю я.
Строгая леди тут же назвала десяток университетов, в которых читают интересующие меня дисциплины, и добавила:
— Можно поступить на "историю искусств" в Кембридж. Но диплом этого университета среди искусствоведов-профессионалов не самый желанный. С дипломом Кембриджа вас будут ценить банкиры, бизнесмены... Но искусствоведы знают, что искусствоведческая школа Кембриджского университета не самая сильная. Гораздо больше ценится диплом лондонского колледжа.
Но я не собирался посвятить жизнь служению искусству, поэтому для меня не было важно, насколько серьезно к моему диплому будут относиться коллеги. Мне хотелось учиться именно в Кембридже. Потому что это имя, это легенда и лучшая рекомендация в любом месте.
Это я и объяснил строгой леди. Нужно сказать, по большому счету нет практически никакой разницы между оксфордским и кембриджским образованием. Но школа St.Clare's находилась в Оксфорде и жил я соответственно там же. Мне хотелось пожить в другом городе. Хотя, честно говоря, как я потом выяснил, они почти ничем не отличаются.
Строгая леди собрала для меня всю возможную информацию. Я был очень ей благодарен. Если бы я решил заняться этим самостоятельно, у меня бы ушла уйма времени и сил. Хотя и она провела эти исследования не из-за праздной любезности — работа у нее такая. Она собирает подобную информацию для каждого ученика школы. Не спешите делать это самостоятельно.
Во время учебного года я занимался в школьной студии живописи. Каждое лето мы выезжали куда-нибудь на пленэр — в Шотландию, Италию... Правда, стоило это удовольствие очень дорого — почти полторы тысячи долларов за поездку. Забегая вперед, скажу, что одну из моих живописную работ за 200 долларов купила потом одна юная леди.
Нужно сказать, что в каждой школе или высшем учебном заведении, как правило, огромное количество обществ, что называется "по интересам". Организованы они по принципу вероисповедания, либо по национальному. Хотя существуют еще и неофициальные.
Например, в Кембридже процветает общество любителей пива. Для того, чтобы стать его членом, надо выпить 19 пинт пива (8,5 литров). Последнюю кружку закусить маленькой живой рыбкой. Ее ловят тут же в аквариуме. Причем, проглатывая, важно ее не повредить. Самое главное — чтобы она поплавала какое-то время в желудке. Но я никогда не смог бы стать членом этого общества. По причине того, что просто физически не в состоянии выпить 19 пинт пива.
...Месяцы школьного образования заканчивались. Я вполне успешно прошел предварительное собеседование с профессором университета. Тема беседы может быть любой. Как правило, она касается области знаний, которой намерен заниматься студент. Если ты хочешь сделать политическую карьеру, то о политике. Если историей искусства — соответственно, об искусстве.
Кроме живописи, мы с профессором битых два часа беседовали о моей прежней жизни в Стране Советов. Кажется, ему действительно было любопытно слушать о том, как я работал шофером грузовика, служил в армии сержантом...
После собеседования профессор торжественно объявил, что по итогам собеседования я заочно принят в Кембриджский университет. Но облегченно вздыхать было еще рано. На выпускных экзаменах предстояло набрать пресловутые 35 баллов.
Я безумно огорчился, когда понял, что одного заветного балла я все таки не добрал. Несмотря на все мои старания. Я уже окончательно распрощался с Кембриджем и возможностью стать образованным джентльменом... Но на всякий случай позвонил в университет и слышу:
— Мистер Кончаловский, мы вас примем и без этого балла.
Я был поражен — неожиданность полнейшая. Единственное, чем я могу объяснить такую удачу, — это обостренным интересом к России.
Я на радостях тут же бросился звонить отцу. Для него у меня была и другая радостная новость — год обучения в Кембридже стоит до 20 тысяч долларов. Правда, в эту сумму входит и обучение, и жилье. Стоимость обучения зависит от предмета, выбранного слушателем. Инженеры, которые каждый год сдают по проекту, или химики, которым просто не обойтись без практических занятий, платят больше, чем гуманитарии. Поэтому мои лекционные занятия оплачивались по одному из самых дешевых тарифов. Хотя, скажем, юристы учатся 6-8 лет. Деньги получаются не маленькие.
А с администрацией школы St.Clare's я до сих пор поддерживаю хорошие отношения. Деловые отношения. Дело в том, что сейчас я являюсь официальным представителем St.Clare's в России. Я провожу собеседования с потенциальными студентами, как когда-то со мной профессор. Такие агенты есть у школы во многих странах. Это взаимовыгодно. Кроме того, лично для меня это очень важно. После лет, проведенных в St.Clare's, я стал практически другим человеком. Думаю, молодым людям, которым я помог поступить в эту элитную оксфордскую школу, обучение там будет очень полезно. Даже если они не захотят вернуться в Россию и останутся на Западе. Хотя мне бы хотелось снова видеть их здесь.
В Кембридже каждый отвечает за себя сам — неуспевающих немилосердно отчисляют без права восстановления. Деньги в этом случае университет не возвращает. Получится, что 20 тысяч долларов студент просто потерял. Кроме того, нужно забыть о практикуемой в наших учебных заведениях бесконечной пересдаче экзаменов. В Кембридже этот номер не пройдет — вы потеряете и место, и деньги. Каждый несданный переводной экзамен равносилен отчислению без права восстановления. Допустим, вы решили перевестись с одного предмета на другой. В этом случае нужно сдать переводной экзамен, и если вы окажетесь не готовы и провалитесь или же просто не доберете нужный балл — вас отчислят. Это достаточно суровая система.
Университет состоит из нескольких колледжей. Каждый из них — отдельная административная организация со своими правилами, эмблемой, цветами. Я учился в Emmanuel college. На мой взгляд, колледжу досталось не самое удачное цветовое сочетание — синий с розовым. Мне оно не нравилось, поэтому я не стал покупать "фирменный" шарф или галстук. Хотя говорят, они могут пригодиться в самый прозаической ситуации.
К примеру, выпускник университета хочет взять кредит в банке. Никогда нет полной уверенности, что банк готов его предоставить. Воспитанник Кембриджа приходит на собеседование. Надев (совершенно "случайно", разумеется) галстук с эмблемой колледжа. Вполне возможно, что банкир в свое время учился там же. Или в другом колледже Кембриджа. В этом случае, будьте спокойны, — кредит у вас в кармане. Я, правда, этим не пользовался. Да и, думаю, вряд ли что-нибудь получилось бы — российское гражданство, знаете ли...
В первые же дни занятий я понял, насколько же у меня отсутствует способность свободно и независимо мыслить. Больше всего понравилось, что в университете никто не следит за посещаемостью. Дело совсем не в том, что я был злостным прогульщиком. Просто здесь к тебе относятся, как к вполне ответственному человеку, которому (независимо от того, был он на лекциях или нет) раз в неделю непременно нужно сдавать письменную работу и беседовать с преподавателем.
Тему письменных работ — эссе — мы выбирали из предложенных, а если ничего не нравилось, можно было предложить преподавателю собственную. Главное условие — полная самостоятельность мышления. Пусть это даже будет слишком неординарно — оценку за это не снизят.
Греясь в лучах солнца, проникающих сквозь стеклянный потолок моей комнаты, я письменно рассуждал на темы "Моральна ли смертная казнь" или "Чем отличается "может быть" от "должно быть". Это по философии. А по истории искусств приблизительно так: "Был ли Дюрер протестантским художником"...
А по вечерам все "отрывались" по полной программе — вечером в Кембридже трудно встретить трезвого студента. Меня поначалу это удивляло. Позже выяснилось — это традиция, идущая еще от первых учеников-монахов. Те тоже выпивали. А сейчас и вся кембриджская профессура не прочь выпить. Традиции в Кембридже сильны, как и любовь к церемониям.
Например, после занятий можно, заплатив 4 доллара, записаться на торжественный ужин. Но пусть вас не пугает слово "торжественный". На самом деле это ужин очень веселый. По праздникам поставлялось старое французское вино. Если записались всего два человека — все равно состоится. Едят и пьют на серебре. Меню состоит из блюд традиционной англо-саксонской кухни. Не овсянка, конечно, но ростбиф, индейка — будут обязательно. Я противник английской стряпни, поэтому мне эти деликатесы казались не очень вкусными. Всем прислуживают лакеи в строгих черных фраках. Профессора и студенты — все в мантиях. Мою черную хламиду я купил в университетском магазине за 50 долларов и обязан был носить по всякому важному случаю.
Перед ужином — молитва. Потом поднимается тост за королеву. Стол профессоров стоит на высокой кафедре. И каждый вечер они, выборочно, приглашали кого-то из студентов поужинать с ними за одним столом. Это тоже традиция. Практически каждый студент удостаивается чести поужинать за столом профессоров. Правда, я ни разу не отужинал с преподавателями — не получилось как-то. Возможно, потому, что на торжественных ужинах часто бывают почетные гости и профессора стараются пригласить за свой стол интересного ему студента. Однажды приезжал министр юстиции Великобритании. Естественно, компанию ему составил юрист. Не меня же было приглашать, в самим деле: я же ни черта не смыслю в законах. Но мне кажется, если бы гостем был, скажем, Иосиф Бродский — за столом, скорее всего, оказался бы я.
Зато я несколько раз ужинал с Мастером колледжа. Фигура Мастера не несет в себе никакой функции, кроме опять-таки символа. За три года обучения он должен был хотя бы раз поужинать с каждым. Я удостаивался этой чести три раза. В колледже это был бывший министр правительства Маргарет Тэтчер. В свое время она выгнала его из Кабинета за слишком либеральные взгляды.
Пожалуй, самое ценное, что я вынес вместе с дипломом из трех лет учебы в Кембридже, это сознание того, что помножив образование на некоторый авантюризм, я вполне могу быть собственным работодателем. Вернувшись в Россию, я сразу же перескочил на другой уровень принятия решений — открыл собственную рекламную студию. На Западе в рекламной индустрии все ниши заняты. Я опоздал лет на пять. Там можно ждать пять-шесть-семь лет, прежде чем ты получишь первый проект. А здесь платят приличные деньги за то, что я, по сути, только учусь снимать рекламу... Но надо сказать, что теперь, живя и работая здесь, я вспоминаю Англию, Кембридж с той же ностальгией, с которой в свое время в Англии думал о России.