ЛИОНГИНАС БЕЛОПЕТРЯВИЧУС, заместитель главного редактора ИД "Коммерсантъ", десять лет назад курировал в правительстве кооперативное движение. Он принимал непосредственное участие в создании закона о кооперации, о чем и вспоминает сейчас в интервью, данном специальному корреспонденту Ъ ВАЛЕРИЮ Ъ-ПАНЮШКИНУ.
— Ты, Валера, молодой. Ты, наверное, уже не помнишь, как коммунистическая партия была у власти и как от этого все было централизованно. Производство самого последнего гвоздя или вязанки дров планировалось в ЦК партии и спускалось вниз вплоть до райкома. Так на самом деле не бывает. Оттепель началась с первых попыток укрепить индивидуальную трудовую деятельность, которую по старой революционной привычке сократили сразу в ИТД. О кооперативах тогда речи не было. Люди платили налог и получали патент на индивидуальную трудовую деятельность. Вряд ли в ЦК партии понимали тогда, что ИТД станет основой для появления кооперативов, которые в конце концов и развалили социалистическую систему.
— Действительно не понимали?
— Бог их знает. Понимали, наверное, что сами роют себе яму, но, с другой стороны, чувствовали и удавку плановой экономики у себя на шее. Особую роль сыграл тогда Рыжков. Во многом благодаря ему сделаны были какие-то незначительные на первый взгляд шаги, которые оказались необратимыми. Коготок увяз — всей птичке пропасть. ЦК уже некуда было деваться, когда разрешили продавать цветы на улицах и люди начали зарабатывать. Дело в том, что состоятельный человек куда независимее нищего. Впрочем, социалистическая система казалась такой незыблемой, что ЦК КПСС позволял себе играться с нами в свободу. Когда мы создавали закон, с каждой бумажкой приходилось бежать в ЦК. Смотреть им в рот, слушать, записывать слово в слово, а потом пытаться как-то присобачить их слова к закону.
— Так как же создавался закон?
— Трудно. Для того чтобы подготовить его, надо было набрать опыт. Первые кооперативы создавались не на основе закона еще, а на основе постановления правительства. Общепит, торговля. Потом пошло производство. Но устав у всех был типовой. Позже появились строительные кооперативы. И уже, можно сказать, в самом конце — информационный кооператив "Факт", превратившийся потом, как ты знаешь, в газету "Коммерсантъ". Однако же первый опыт был скорее анекдотическим. И прежде всего на этот опыт приходилось нам опираться при создании закона. Мы думали, например, о том, какую невероятно злобную реакцию вызвала информация о том, что Лариса Долина за один кооперативный концерт получила 16 тысяч рублей. Функционеры взбеленились: "Как это так! Деньги, которые министр получает за год, какая-то певичка зарабатывает за полтора часа!" Или еще была история про кооператив, который красил крыши и обнаружил вдруг под карнизами залежи голубиного помета. Ребята сообразили, что на этом можно заработать, открыли второй кооператив по производству земли для цветов. Стали смешивать землю с голубиным дерьмом и заработали кучу денег. Тут взбеленились ЖЭКи. "Это наши дома,— сказали они.— Делитесь деньгами". Но кооператив делиться отказался, и тогда ребятам запретили собирать дерьмо с крыш.
Закон против неограниченной власти партии можно было создать только по поручению ЦК партии. Так создались рабочие группы. А потом в "Соснах" в течение полугода мы заседали.
— Как вы теперь оцениваете этот закон?
— Он был очень важен. Мы сделали первый шаг, не знаю уж, к свободе или хаосу, но дышать стало легче.