Прошла первая неделя после объявления о расширении состава акционеров "Коммерсанта". О том, как идут дела с продажей акций, спецкорреспонденту Ъ НАТАЛИИ Ъ-ГЕВОРКЯН рассказывает генеральный директор издательского дома "Коммерсантъ" ЛЕОНИД МИЛОСЛАВСКИЙ.
— Так как же идут дела с продажей?
— Я бы сказал, хорошо. Хотя, должен признать, у банка Brunswick Warburg, который стал нашим агентом в сделке, поиск потенциальных партнеров пока получается лучше.
— Почему?
— Места надо знать, наверное. Вообще-то это естественно, они ведь ищут инвесторов по всему миру.
— Что, любых?
— Ну, кроме портфельных. Насколько я знаю, наибольший интерес предложение вызвало у профессионального, издательского капитала и венчурных фондов.
— Мне показалось, что "Коммерсантъ" рассчитывал все же и на российских инвесторов...
— В идеале было бы логично, если группой изданий, ориентированных на русский бизнес, владела бы группа русских бизнесменов.
— Есть ли предложения от наших бизнесменов?
— Есть. Около 30.
— От кого: государственные организации, частные фирмы, физические лица?
— Государственных организаций нет, в основном частные компании. Есть даже отдельные персоналии.
— Это уже реальные покупатели или люди, с которыми ведутся деловые переговоры?
— Мы на стадии переговоров. Из 30 предложений половину можно считать серьезными. Из них, по моим ощущения, не менее половины людей интересует в первую очередь политика, поэтому не думаю, что они могут рассматриваться в качестве потенциальных партнеров. У остальных — вполне реальный коммерческий интерес. Не скажу, что он полностью очищен от идеологии, но если эта идеология сводится к тому, что они рассматривают издательский дом в качестве некоего клуба, места для водопойного перемирия воюющих олигархов, то почему бы нет? Такая политика вполне соответствует идеям нынешних акционеров "Коммерсанта".
— Есть ли предложения от олигархов?
— Нет, все предложения от олигархов, которые можно было получить, мы уже получили. Последнее было сделано месяца полтора назад.
— Люди, с которыми ведутся переговоры, имеют возможность познакомиться с какими-то документами относительно состояния дел в ИД?
— Странный вопрос. Да, конечно. Brunswick подготовил пакет документов, который может получить любой потенциальный инвестор.
— А может оказаться, что ясность с иностранными инвесторами наступит раньше, чем с российскими партнерами?
— Мне кажется, пока рано высчитывать пропорцию. Хотя, если так пойдет дальше, то, по всей видимости, можно будет говорить о том, что большая часть акционеров "Коммерсанта" — иностранцы.
— Давайте представим, что в итоге наберется 15 предложений от российских инвесторов и 15 от иностранных. Как будете решать?
— Закрытая продажа дает нам возможность выбора.
— Вы уже отклонили хотя бы одно предложение?
— Вот история. Человек договорился со мной о встрече. Приехал. Сказал, что привез деньги. Я спрашиваю: "Какие деньги?" За акции, объясняет он, за контрольный пакет. Я объясняю, что мы, как это и было объявлено, не продаем контрольный пакет. Ему, оказывается, рассказали, что продается "Коммерсантъ". Он и приехал покупать. Узнав, что 51% не продается, потерял интерес: "Зачем тогда?" Я спросил, а зачем ему вообще "Коммерсантъ". Ну как, говорит, у всех же есть свои газеты.
А Борису Каськову позвонил один бизнесмен и сказал: "Я человек не очень богатый. Я так прикинул. Ну, тысяч 50". Его спрашивают: в каком смысле тысяч 50? А он отвечает: "Ну, я могу вам сейчас послать 50 тысяч долларов. Больше просто не могу".
— Он решил, что "Коммерсанту" нужны деньги и хотел помочь?
— Ну да. Он владелец небольшого бизнеса, наш, так сказать, статусный читатель. Поэтому я очень ценю этот порыв.
— У вас нет сомнений, что предложенная "Коммерсантом" схема расширения круга акционеров реализуется в предложенные сроки?
— Нет.
— Это означает, что через две недели будет обнародована уже какая-то информация?
— Да. Вообще, если бы это зависело от меня, то я бы опубликовал список всех наших потенциальных партнеров и назвал бы цену. Но люди, которые ведут серьезные переговоры, просят этого не делать, и это, конечно, их право.
— За прошедшую неделю появилось некоторое количество комментариев в печати. "МК" посчитал долги "Коммерсанта", газета "Время" тоже произвела некоторое количество арифметических упражнений и высказала предположение, что на самом деле покупатель уже есть, а ИД просто все это камуфлирует красивой публичной акцией. Какова ваша реакция?
— Спокойная. Это нормальный бытовой интерес к цифрам: если что-то продается, то сколько стоит, кто и за сколько купит, сколько долгов... Есть и элемент зависти, не чуждой коллегам на протяжении всех восьми лет существования "Коммерсанта". Но парадокс вот в чем: сколько бы у ИД ни было долгов, писать об этом разоблачительные заметки бессмысленно. Любой потенциальный покупатель, который к нам придет, получит документы, в которых все написано: сколько кредитов, какие сроки погашения.
— А по поводу того, что "Коммерсантъ" уже купил один человек?
— Это несерьезно, это слишком легко проверяется. Если верить всем слухам, мы уже года полтора как влились в империю Березовского, одновременно принадлежим Гусинскому и в то же время Смоленскому. Все это не имеет отношения к продаже акций и, уверен, не влияет на людей, которые серьезно рассматривают для себя вопрос финансового участия в ИД.
— Это вообще выгодное вложение?
— К нам приходило некоторое количество банков с предложением стать нашими андеррайтерами по выводу компании на западные рынки. Они все считают, что стоимость "Коммерсанта" через год, если он выйдет на открытый рынок, будет больше тех денег, что объявлены сейчас.
— Почему эти андеррайтеры пришли именно в "Коммерсантъ", а не к другим издателям?
— Думаю, что к другим они тоже ходили. Просто "Коммерсантъ" — единственная на сегодня медиа-группа, объявившая выход на открытые рынки своей стратегической задачей.
— Расчет на то, что, когда она к этому придет, проявится интерес и портфельных инвесторов?
— Да, даже если "Коммерсантъ" не запустит ни одного нового проекта в этом году — а мы собираемся,— то цена будет возрастать, поскольку интерес портфельных инвесторов с точки зрения диверсификации рисков огромен. И в общем, нет опасения, что другая издательская группа, сопоставимая с нами, успеет в течение этого года выйти на рынок первой.
— У многих вызвало недоумение, что "Коммерсантъ" объявил о расширении круга акционеров не в самой простой финансовой ситуации в стране.
— Меня как раз очень радует, что в переговоры вступают люди, которые вообще не говорят о кризисе. Например, крупный паевой фонд, который тоже несет какие-то потери в общей ситуации, но при этом серьезно обсуждает возможность вложений в Ъ. И мне как раз кажется, что это индикатор нынешнего состояния рынка. Наверное, у нефтяников не лучшие времена и для них не время вкладываться в СМИ. Олигархам тоже, наверное, сейчас "не до грибов". А вот люди, профессионально занимающиеся деньгами, прекрасно все понимают: что кризис впрямую издательский бизнес не затронет, что рост популярности печатных изданий в этот период очевиден, что если чего-то и стоит всерьез бояться, то нового передела собственности, которого не будет, если не будет коммунистов, а коммунистов, скорее всего, уже не будет...
— Итак, вы довольны первой неделей после объявления о продаже акций ИД?
— Доволен. К тому же я давно не слышал, чтобы в адрес "Коммерсанта" говорили столько хороших слов.