Адвокаты бывшего тульского губернатора Севрюгина считают, что ему не избежать тюрьмы
Прокуратура завершила следствие и направила в Тульский областной суд девять томов уголовного дела бывшего тульского губернатора Николая Севрюгина. Его, как уже сообщал Ъ, обвиняют во взяточничестве, злоупотреблениях и незаконном хранении оружия. В ближайшие дни будет определена дата рассмотрения дела и состав суда. Впрочем, адвокаты экс-губернатора РУСЛАН КОБЛЕВ и ВЯЧЕСЛАВ ЛЕБЕДЕВ уже сейчас считают, что Севрюгину не избежать обвинительного приговора и длительного заключения. Они заявили об этом тульскому корреспонденту Ъ АЛЕКСЕЮ Ъ-МИГАЛИНУ.
В марте прошлого года Севрюгин, руководивший областью на протяжении шести последних лет, проиграл на выборах бывшему гэкачеписту Василию Стародубцеву. Через месяц УФСБ и областная прокуратура стали проверять хозяйство бывшего губернатора. Они установили, что Севрюгин получил около $100 тыс. наличными за организацию взаимозачетов между банками и Тульской областью. Посредником в передаче денег был сын Севрюгина Андрей. 2 июня 1997 года был арестован Севрюгин-младший, а через три дня, когда Николай Севрюгин на машине вез адвоката к сыну, его самого задержали сотрудники УФСБ. Поскольку в то время экс-губернатор был тяжело болен, врачи разрешили проводить с ним следственные действия только в сентябре. Севрюгину предъявили обвинение прямо в больничной палате и на "скорой" увезли в тюрьму.
— Следствие закончено, хотелось бы узнать о нем подробнее с точки зрения защиты.
— Уголовное дело Николая Севрюгина было инициировано по оперативным материалам, представленным сотрудниками управления федеральной службы безопасности по Тульской области. На основании "доказательств", добытых сотрудниками УФСБ, областная прокуратура возбудила уголовное дело. Материалы включают в себя показания двух тульских коммерсантов Косинова и Ляшенко, которые якобы сами явились в УФСБ и заявили, что являются посредниками при передаче взятки Севрюгину через его сына. Являясь соучастниками, Косинов и Ляшенко были освобождены от уголовной ответственности на том основании, что дали показания против Севрюгиных. В деле фигурирует еще некто Федорченко из Москвы, который также был арестован, но впоследствии отпущен до суда. Федорченко имел дело с одним из московских банков, практиковавших содействие в проведении взаимозачетов. Стремясь получить коммерческую выгоду от организации взаимозачета между федеральным бюджетом и Тульской областью, он обратился к Косинову, чтобы тот помог ему войти в контакт с областной администрацией. Тот, в свою очередь, знал Ляшенко, имевшего совместный бизнес с Андреем Севрюгиным.
Что касается самого взаимозачета, то он проводился в соответствии со схемой, утвержденной Минфином. Решение о его проведении было принято областной администрацией коллегиально, и об этом факте знали многие чиновники, в том числе и те, кто сейчас работает в команде Стародубцева. Кстати, по меньшей мере два десятка областей России провели зачет по этой схеме.
В конце 1996 года в области не хватало средств на выплату пенсий. Севрюгин пошел на взаимозачеты только для того, чтобы получить хотя бы часть средств, причитающихся области из федерального бюджета на пенсии, и сумел вернуть деньги уже в начале 1997 года. Вторая часть средств, обращенная в векселя, была получена уже администрацией Василия Стародубцева по той же самой схеме. Но к нему, в отличие от Севрюгина, никаких претензий не предъявлялось.
— В чем же тогда обвиняются Николай Севрюгин и его сын?
— Николай Севрюгин обвиняется в получении взятки, а Андрей — в посредничестве. На самом деле сумма, которую якобы должен быть получить, но не получил губернатор, является частью коммерческой выгоды при проведении взаимозачета с банком. Причем Николай Васильевич наотрез отказывался идти на контакт с Ляшенко и Косиновым (последнего он даже не знал). Тем более получить от них деньги.
— Вы сказали, что Косинов и Ляшенко якобы сами добровольно дали показания против Севрюгина и его сына. Почему же так получилось? Ведь сделка была вполне законной?
— В этом-то как раз и заключается вся проблема. В материалах дела сказано, что 1 июня 1997 года Ляшенко и Косинов приходят в УФСБ, чтобы дать показания против Севрюгиных. Однако еще за одиннадцать дней до этого они находились в оперативной разработке у сотрудников органов безопасности. В протоколах допросов по делу они впоследствии дают путаные показания: "я добровольно явился", потом "я был приглашен на беседу в ФСБ". На этом основании возникает вопрос: о какой добровольности может идти речь, если подозреваемого "вызывают на беседу"?
— Значит, согласно вашей информации можно сделать вывод, что Косинова и Ляшенко органы следствия использовали для того, чтобы обвинить Николая Севрюгина, создать "громкое" дело?
— Разумеется, дело против губернатора Севрюгина и доказательства по нему были искусственно созданы. Мы в связи с этим заявили ходатайство по поводу прекращения уголовного дела из-за отсутствия события преступления. Но добиться его прекращения нам не удалось.
— У вас есть более конкретные подтверждения того, что дело Севрюгина было "слеплено" УФСБ?
— Безусловно. Во-первых, следствие проводилось с грубейшими нарушениями процессуальных норм. В частности, запись разговора Николая Севрюгина с Ляшенко не была оформлена протоколом, поэтому не может иметь юридической силы в суде. Более того, часть записи, где Севрюгин отчитывает Ляшенко за то, что он решил заработать на посредничестве, была стерта. К тому же работники УФСБ проводили оперативные действия, не имея на то поручения следствия.
Во-вторых, следственные действия в отношении Николая Севрюгина велись в тот момент, когда наш подзащитный физически не мог в них участвовать, поскольку перенес инсульт. Для подтверждения тяжести перенесенного кризиса врачи не провели даже обязательный в таком случае ядерно-магнитный резонанс, ссылаясь на то, что этому помешала тяжесть тела больного. После перенесенного инсульта он был помещен в областную больницу, где так и не смог получить лечения, поскольку находился в инфекционном, а не в неврологическом отделении.
Мы не раз писали жалобы в областной суд об изменении меры пресечения Севрюгину. Все они рассматривались судьей Юрием Евченко, который каждый раз тянул с вынесением решения. Наконец, судебное заседание состоялось, но мы получили приглашение на него только через день после его окончания.
Таким образом, мы имеем все основания для того, чтобы заявить, что следствие, проводимое по делу, явно шло с обвинительным уклоном.
— Николая Севрюгина обвиняют также в незаконном ношении и хранении огнестрельного оружия?
— Здесь все предельно ясно. Из-за халатности сотрудники УВД не оформили документы на принадлежавшие Севрюгину охотничьи ружья, хотя все необходимые бумаги им были отправлены давно.
Севрюгину также вменяют в вину незаконное хранение патронов к охотничьему карабину. Эти патроны на даче Севрюгина оставил после охоты один генерал. Насколько нам известно, он уже дал показания по этому факту.
— Вы встречаетесь с Севрюгиным. Каково его физическое и моральное состояние?
— Николай Васильевич в настоящий момент находится в общей камере с уголовниками. Он не в состоянии ходить и с трудом держит в руках авторучку. На допросы его выносят на носилках, а после них он вынужден по двадцать минут ждать, когда его соседи по камере придут и заберут его обратно.
— Каковы перспективы этого дела в суде?
— Можем сказать, что дело чрезвычайно трудное, поскольку речь идет о высшем должностном лице области. Следствием не установлены факты злоупотреблений со стороны Севрюгина, а обвинение во взятке высосано из пальца. Но у нас уже сейчас есть основания предполагать, что суд также пойдет по пути следствия, то есть с обвинительным уклоном. Нам уже дали понять, что Севрюгина все равно осудят, поскольку в этом заинтересованы очень многие.