В 1930 году, когда Семенова появилась в Большом, Москва отнеслась к ней настороженно. Первый балет, в котором она танцевала, был "Баядерка". В нем не сразу проявляются технические возможности балерины. За кулисами артисты, обсуждая дебют Семеновой, злословили, что в ней нет ничего особенного, что никакая она не актриса. Но начался акт свадьбы Солора, и Семенова танцевала в нем свой танец смерти. И тут она настолько всех поразила, что публика буквально ошалела. Это даже близко было не похоже на все, что делалось раньше и что делается по сегодняшний день. В том числе и на то, как танцуют "Баядерку" в Ленинграде сегодня. Когда Семенова исполняла диагональ арабесков с отходом назад, казалось, что ее подтянул из верхней кулисы какой-то лихой канат, и она одним рывком — тр-р-р — моментально оказалась в глубине сцены. Публика сначала просто раскрыла рот, а потом обрушилась такая овация, что не было слышно музыки. И уж совсем покорила всех Семенова в последнем акте — чисто классической техникой. После своего дебюта Семенова стала хозяйкой театра.
Техники, которую показывала Семенова, когда была в идеальной форме, я с того времени и по сей день ни у кого никогда не видел. И сама Семенова недолго держалась в том качестве, в котором она дебютировала. Все-таки она человек земной, и соблазны мира отвлекли ее от самоотверженного служения искусству. Бывали случаи, когда в приказах ей объявляли замечания за полноту, за потерю формы. Но первые два-три года это было действительно нечто поразительное.
С моей точки, зрения балерина — это хозяйка сцены. Выходит она на сцену — и смотришь только на нее, и больше ни на кого. Остальные — аккомпанемент. Вот Семенова такая и была. Она приковывала взгляд. У нее не было вкуса к актерскому перевоплощению, но танцевала она безукоризненно.
Я помню, кто-то ее спросил: "Сколько вы сегодня пируэтов сделали?" Она говорит: "Не знаю". И действительно, наверное, не знала, сколько навертела пируэтов: она брала форс, чувствовала, что стоит "на оси", и вертелась в бешеном темпе. У нее был порыв, вдохновение в технике. Она ей отдавалась беззаветно. Все делала бравурно, с лихостью, в ажиотаже. Все обалдевали от этой резкости, от этой контрастности. Я ничего подобного в жизни не видел.