Выставка современное искусство
В рамках III Московской международной биеннале молодого искусства куратор и художник Анастасия Дорожкина в компании десятка единомышленников построила на территории бывшего бумажного завода инсталляцию, вдохновленную Средневековьем. Рассказывает ВАЛЕНТИН ДЬЯКОНОВ.
Основной и стратегический проекты биеннале познакомили зрителя с мейнстримом современного искусства. Среднестатистическое произведение, если верить кураторским исследованиям Катрин Беккер и Елены Селиной, отличается умом, а не красотой и легко жертвует внятными образами ради крепкой (или какой-нибудь) концепции. "Бестиарий" на "Фабрике" создан как будто назло белым воротничкам из всемирного глобального праздника политкорректности в ЦДХ, ММСИ и ГЦСИ. Основной материал здесь шелк; смысл, темный, как века, к которым отсылает название, построен на аллюзиях к истории Европы (европоцентризм сегодня не в чести) — в общем нарушены все неписаные правила изготовления бедного, но гордого искусства эпохи экономического кризиса. Шик "Бестиария" был бы объясним в нынешней ситуации только продюсерской рукой галереи "Триумф", финансирующей консервативно-футуристические фантазии Алексея Беляева-Гинтовта.
Картина мира у создателей "Бестиария", однако, диаметрально противоположная. Если у Гинтовта вырастает до небес православный Дубай со знаком плюс, "Бестиарий", наоборот, иллюстрирует распространенный в общественной мысли наших дней тезис о том, что Россия переживает период феодализма (пускай сам термин, любимый советскими учеными, у нынешних историков давно под вопросом), а следовательно, и новое Средневековье. В художественной форме эту идею недавно выразила петербургская группа левых активистов и художников "Что делать?", поставившая на сцене ДК имени Шелгунова мюзикл "Русский лес". У "Что делать?" тоже получился бестиарий с персонажами вроде Дракона, правителя русского леса, в виде нефтекачки, "лисицы-паучицы" (пластичная дама, изображающая, по-видимому, политтехнологов), "свинхедов" и прочих животных, напоминающих повадками основные социальные группы современной России. "Что делать?", однако, такое упрощение картины мира скорее критикуют, пусть и неуверенно. На "Бестиарии" метафоры, призванные намекнуть на положение дел, используются вполне серьезно, но к чести художников не складываются в басню или сказку с однозначным финалом. С другой стороны, потраченная с видимой увлеченностью энергия нигде не складывается в отчетливое высказывание. Авторы забывают, что образы из средневековых каталогов волшебных существ помимо символизма обладали иррациональной силой. В единороге, приручаемом девственницей, бездна смыслов, в том числе и довольно рисковых.
Новейшая версия "Бестиария" такой глубины не достигает. Под потолком висит люстра из птичьих клеток, покрытых золотом, символизируя, очевидно, ложные ценности эпохи потребления. Центральным объектом становится чучело грызуна с двумя головами, распростертое на бархатной подушке. К другому смысловому центру выставки — шатру из шелка — ведет красная ковровая дорожка, в самом шатре выставлена кость мамонта. Неподалеку к стене прикреплен громадный ошейник на цепи, рядом с которым тоже кости. Здесь много абстрактных скульптур, напоминающих результаты археологических раскопок. Если авторам хотелось создать атмосферу где-то между палеонтологическим музеем и застенком европейского замка тысячелетней давности, то это им вполне удалось. Декорация выстроена, но с актерами пока не сложилось. Тем не менее на умеренном фоне молодежной биеннале этот жест один из самых ярких.