По статистическим данным, каждый нормальный американец хотя бы раз в жизни отстаивает свои интересы перед судом присяжных. Американский образ жизни находит все больше и больше поклонников среди наших сограждан. Теперь мы можем не только бегать трусцой вокруг дома по утрам, но и взывать к правосудию практически по любому пустяку.
Нет, это уже слишком! Такого не могло выдержать даже мое ангельское терпение. Суббота, семь часов утра, а телефон трезвонит как заведенный. "Сейчас я их научу уважать чужой сон," — шипела я, пробираясь на ощупь к аппарату.
— Хай! Что ты делаешь? — бодро спросила трубка голосом приятеля Федора.
— Угадай с трех раз,— устало предложила я.
— Ты наверно спишь? — захихикал он.
— Дорогой, какой ты умный, — съехидничала я.
— Ты умеешь плавать? — продолжала трубка. — Купальник хоть есть?
— У меня есть ненормированный рабочий день, гулящий кот и полное отсутствие горячей воды. Ты вообще в своем уме?
На том конце провода обидно хихикнули.
— О твоем же здоровье беспокоюсь. Я купил абонементы в бассейн на утренние сеансы. Собирайся, а то опоздаем.
Ох, уж эта борьба за здоровый образ жизни. На прошлой неделе мы боролись с курением. Федор оклеил меня с ног до головы антиникотиновым пластырем и утверждал, что сигарету я в руки не возьму больше никогда. В результате — испорченная шелковая блузка и все та же пачка сигарет в день...
Но чего не сделаешь ради дорогого мужчины? Я послушно побрела к гардеробу, хотя и не понимала, зачем мне бассейн, а также утренние пробежки, теннис и новые гантели.
"Драмкружок, кружок по фото, мне еще и петь охота...". Так это про Федора написано. Каким видом спорта он только не занимался! А я как близкий друг и товарищ по несчастью должна везде его сопровождать. Хотя, честно говоря, бассейн в тот день был как нельзя кстати. Горячую воду действительно отключили, а там можно было вымыться не бегая с кипятильником и ковшиком.
...Каково же было мое удивление, когда войдя под своды стандартного плавательного бассейна МГТУ им.Баумана, я увидела две плавающие одноместные байдарки. Своими острыми носами они лихо распахивали бирюзовую водную гладь. Люди, сидящие в них, то и дело что-то громко кричали друг другу. Кроме того, четыре левых дорожки занимали ватерполисты...
— Мое сокровище, — прошептала я, хлопая широко раскрытыми от удивления глазами, — я не буду здесь плавать.
Сокровище посмотрело на меня так, как будто я просила поделиться секретом разведения крокодилов. Федор изобразил Владимира Сальникова, которому заявили, что советская сборная не будет участвовать в олимпийских играх по той причине, что я слишком привередлива.
— Ты, что? — возмутился он. — Ничего страшного. Ты плывешь здесь. Они — на соседней дорожке. Кроме того, всего 20 тысяч в час. Где ты видела такую дешевизну?
Возразить было нечего, кроме того, что и байдарки, плавающие в одном бассейне с пловцами, я тоже никогда не видела. Естественно, приятель не мог знать, с кем нам придется плавать, и тоже был удивлен, но уступать не в его правилах. Федор решительно вошел в воду, а я отправилась на поиски администрации.
— В бассейне можно заниматься любыми видами водного спорта, — заявила мне толстая тетка. — Смотри сюда, у вас время разное.
Ее толстый палец, украшенный кольцом с огромным рубином, уперся в расписание занятий. По расписанию байдарочники заканчивали на 15 минут раньше времени, отмеченного в наших абонементах.
— Они сейчас уйдут, не волнуйтесь.
Каюсь, я и в этот раз позволила себя уговорить. Но время штука хитрая, оно почему-то постоянно пересекалось. То гребцы задерживались на воде, то мы приходили слишком рано. Месяца через полтора я почти смирилась с их присутствием и не вздрагивала при каждом взмахе весла на соседней дорожке.
— Где он еще найдет женщину, способную разделить все его увлечения? — подбадривала я себя, в очередной раз заходя в прозрачную воду. — Сейчас уйдут последние гребцы...
Ох, не к добру я о них подумала. Не успела я проплыть и пяти метров, как ощутила резкий удар по голове. Услышала рядом всплеск воды, какие-то крики. В глазах потемнело, и я пошла ко дну.
Очнулась я уже на широком парапете бассейна. Над головой маячили расплывшиеся тревожные лица, среди которых я не сразу узнала перепуганного приятеля. Сказать, что голова раскалывалась на кусочки — ничего не сказать. Даже голоса отзывались пронзительной болью.
— Вроде бы ничего опасного, жить будет, — заявила дама, которая держала перед моим носом вонючий ватный тампон.
— Что случилось? — спросила я, пытаясь привстать.
— Некий Жэка, — вмешался в разговор Федор, — разворачивал байдарку, а тут ты непонятно откуда появилась. Ну, он тебе и ударил веслом по голове...
Гармония между моими двумя "я" в мгновение ока лопнула, как мыльный пузырь. Худшая половина энергичными пинками выгнала с поля боя лучшую. Ярость глухо заклокотала во мне, как лава в вулкане.
— А где были глаза этого Жэки? Вместе с мозгами дома остались?
"Злой гений" Жэка тут же принялся обвинять меня в том, что пострадала-то я по собственной же дурости и разгильдяйству. Получалось, что он совсем не при чем, я сама виновата. Не скупясь на "теплые" слова, я пояснила ему, кто он есть на самом деле. Не знаю, чем бы эта перепалка закончилась, если бы приятель благоразумно не увез меня домой.
Посмотрев на себя в зеркало, я ужаснулась: под левым глазом красовался живописнейший синяк величиной с Черное море. Нос припух, щека заплыла. Мне стало нехорошо, и я не пала на месте трупом лишь потому, что причина показалось мне не слишком подходящей, чтобы закончить жизненный путь.
— Как я на работу пойду? — рыдала я.
— Ничего, через пару дней рассосется, — успокаивал Федор, укладывая меня в постель.
Не тут-то было! Эта отметина не прошла и через две недели. В поликлинике поставили диагноз: гематома, дали больничный и назначили лечение ультразвуком. Как примерная Маша, я таскалась в физиокабинет. Дело с мертвой точки пока не двигалось. Врач сказала, что причин для волнения нет, бывает, что эффект лечения проявляется не сразу, надо быть терпеливой и верить в лучшее: такая установка способствует выздоровлению. Я вообще-то духом не падала, верила, но где-то о-о-чень глубоко в душе.
— Слушай, а давай подадим в суд? — предложил приятель. — Пусть отвечают.
— Ну, уж нет, — заявила я. — Я уже влипла в историю с мужчиной моей мечты. Не хватало еще окунаться в судебные дрязги.
Меня всегда пугали казенные слова, протоколы, справки, в которых я мало что понимала, а уж верила и того меньше. Всегда по жизни я старалась поменьше соприкасаться с "судебными домами", они отвращали одним своим видом. Я даже готова была смириться с гематомой: пусть будет, раз сама под веслом выскочила. Но Федор стоял на своем. Он не поленился съездить в службу "Адвокат-потребитель" и выяснить, что ответственность несет администрация бассейна. Я сдалась и на этот раз.
На другой день я в компании мужчины моей мечты и адвоката отправилась в злополучный бассейн. Пожилой поджарый администратор принял нас не слишком-то гостеприимно, будто это не в его ведомстве мне веслом звезданули. Он долго рылся в ящиках ветхого письменного стола, шерстил пыльные папки с какой-то документацией... Наконец он нашел какую-то, сложенную вчетверо, пожелтевшую от времени бумажку, в которой говорилось о том, что в бассейне могут быть совмещены по времени группы, занимающиеся разными видами спорта: плаванием, прыжками с трамплина, ватерполо, синхронным плаванием. Про байдарки и каноэ, кстати, там ничего не говорилось. Эта "филькина грамота" времен царя Гороха нисколько не убедила моего адвоката. Следующим пунктом наших похождений стал Перовский районный суд.
Судья, почему-то сразу мне понравилась. Вроде ничего особенного — типичная деловая женщина в очках, с туго стянутым пучком на затылке. Она, внимательно выслушав доводы юриста, без лишних вопросов приняла дело к производству. Я даже поверила в успех предприятия. Где-то в конце туннеля забрезжила надежда, а значит надо продолжать рыть в верном направлении, каким бы тягомотным это не представлялось.
Мы сделали запрос в Федерацию плавания, ответ из которой гласил, что мало того, что совмещение занятий пловцов и гребцов опасно, но пускать на плавательные дорожки "людей в уличной одежде (футболки) и лодки (которые до этого плавали по каким-то открытым водоемам) не гигиенично".
— Зачем мне этот суд? — капризничала я по дороге на слушание. — В жизни немало других более интересных занятий. Сидели бы дома, смотрели Олимпийские игры...
— Кстати, российская сборная по плаванью, между прочим, тоже судится за медали, — деловито ответил приятель.
Это переполнило чашу терпения. Я припомнила ему все обиды. И футбольный матч, ради которого я пропустила фильм Тарантино, и грязные носки на рояле... В зал заседаний мы вошли молча.
Как ни странно, ответчик явился суд по первой же повестке. Принес с собой кучу каких-то справок, лепетал, что спорткомбинат зарабатывает деньги на ремонт всякими возможными способами, предоставляя бассейн практически всем, кто готов заплатить. Но признать себя виновным наотрез отказался.
Я мучилась не напрасно — суд постановил выплатить мне компенсацию. Десять миллионов рублей.
Жизнь научила меня не слишком-то верить в "счастливый конец", я ждала какого-то подвоха. Ну не может же все так хорошо закончиться: напишут еще какую-нибудь апелляцию, опять будут судебные слушания, пересмотры...
Как ни странно, ничего этого не произошло. Я получила деньги от администрации спорткомбината, для пущего эффекта демонстративно швырнув на стол свой абонемент. Извинений, правда, не последовало, но мое душевное состояние заметно улучшилось. Жизнь не казалась больше усеянной неожиданными грозными байдарочниками. Может быть, именно поэтому гематома в зеркале превратилась в легкую тень под глазом. Поздно вечером позвонил Федор:
— Ты деньги получила? Замечательно, а то я уже нашел новый бассейн! Нет, там нет ни одной байдарки...
— Плавай сам, — железным голосом проговорила я. — Олимпиада закончилась.
Маргарита Татищева