Кисловодск и Михаил Танич тесно связаны: местный симфонический оркестр до сих пор хранит ноты его самых первых песен, а местная публика цитирует его четверостишия "из жизни отдыхающих". Сегодня МИХАИЛ ТАНИЧ вспоминает о том времени.
В Кисловодск я всегда приезжал в мае. Туда ходил очень удобный поезд. Всю ночь я играл в преферанс, а рано утром уже был на кисловодском вокзале. Кстати, очень чистом вокзале. Вообще, это был чистый город. И еще — город большого солнца, как называли его местные жители. С вокзала я брал такси и ехал в гостиницу "Кавказ", где обычно останавливался. Гостиницы мне нравились гораздо больше, чем санатории. В санаториях была ужасная скука — все эти процедуры, экскурсии, и всегда строем. Я тогда сочинил: "Прости, партком, прости, профком, я не люблю ходить гуськом". И не ходил. Я бегал в горы. Кисловодск этим и хорош, что расположен в горах,— там нет ровного хождения, и это очень хорошо для тех, кто хочет похудеть: к концу отдыха появляется место, где можно рисовать талию.
Так вот, я жил в гостинице, ничего не ел и по утрам бегал в горы. Первый день я взбегал за 38 минут, потом за 36, потом за 34. И еще считал, сколько человек при этом удалось обогнать. Мой личный рекорд — 47. Такая вот дурь престарелого юноши с амбициями бывшего футболиста.
Своеобразным кисловодским развлечением была прогулка в нарзанную галерею, куда все ходили с фарфоровыми чашками с надписями типа "помни обо мне". Я туда не ходил, потому что не люблю натуральный нарзан — заводской в бутылках нравится мне гораздо больше.
Считается, что Кисловодск — это лермонтовские места. Но Лермонтовым там пахнет мало. Зато там сохранилось несколько красивых особняков, и один из них балерины Кшесинской.
В те годы в Кисловодске было много кафе — от "пьяных" до диетических. Был ужасный универмаг с ужасными товарами. Правда, если найти подход, то из-под полы там можно было получить гэдээровские ботинки — финские давали только секретарям райкома.
Вообще для меня всегда было непонятно — что за публика отдыхала в Кисловодске. Во всяком случае, трудящихся я там не видел. Зато там было много санаториев ЦК, Совмина, МВД, КГБ, специальные коттеджи для космонавтов. Это была огромная прослойка. В своих санаториях они были отгорожены от всего мира — там у них шла своя, совершенно особая жизнь.
Еще Кисловодск — это запах шашлыка, витающий буквально повсюду. Был очень популярный ресторан "Замок коварства и любви" — я мало помню ресторанов, где бы так вкусно готовили. Был ресторан "Храм воздуха" — названия-то какие. Ну а шеф-повар ресторана вообще был главным человеком в городе. Почти как Сильвестр Сталлоне.
Еще там была общедоступная шашлычная рядом с рестораном "Чайка", где делали очень вкусный шашлык. В этой шашлычной всегда сидела компания местных тузов, причем с некрасивыми женщинами. Странно, но я никогда не видел в Кисловодске красивых женщин. Красоткой там всегда считалась Эдита Пьеха. Она часто там выступала, и местная публика ее просто обожала. Я этого восторга никогда не разделял — ни тогда, ни теперь.
Вообще, в Кисловодске постоянно бывали наши эстрадные звезды — Хиль, Магомаев. Они выступали в знаменитом курзале. Именно там я видел премьеру райкинского спектакля "Светофор" — тогда у него еще работал Жванецкий. Еще в Кисловодске есть симфонический оркестр, очень неплохой. Я с ним был постоянно связан — у них даже есть ноты тех моих песен, которые у меня не сохранились. Я был автором тьмы популярных песен. Правда, на улицах меня не узнавали и интервью не брали, кроме "Пятигорского вестника". Зато я мог себе ни в чем не отказывать — уже тогда я был весьма обеспеченным человеком.
Записала СВЕТЛАНА Ъ-СМЕТАНИНА