Острая невнимательность

Девочке два года. У нее острый миелобластный лейкоз, осложненный еще и опухолью в области таза. 4 июля в Институте детской гематологии и трансплантологии имени Р. М. Горбачевой (Петербург) девочке сделали пересадку чужого костного мозга. Теперь нужны дорогие антибиотики и противогрибковые препараты от неизбежных при трансплантации осложнений. ВАЛЕРИЙ Панюшкин рассказывает про Еву актеру МИХАИЛУ Ефремову.

— Девочка из Ханты-Мансийска. Вы были в Ханты-Мансийске?

— Да, был. Там кинофестиваль…

— Вот именно: довольно богатый и благоустроенный город посреди довольно непригодной для жизни тундры. И вроде стараются: действительно, там большой кинофестиваль, там телевидение местное, может быть, даже лучше московского. Но вот с детской медициной, как выяснилось, там дело плохо. Ни в Ханты-Мансийске, ни в Нижневартовске Еве не могли поставить диагноз, списывая недомогание девочки на то, что лезут зубы. У нее уже и температура сорок была, и ноги отнялись, а все грешили на зубы. И я вот думаю: почему богатый город в первую очередь устраивает кинофестиваль, а не детскую больницу?

— С фестиваля украсть легче. Если больницу строить, то нужно больных предъявлять. Лекарства покупать, врачей учить. Когда строишь больницу, есть объективные критерии хорошей или плохой работы. А если строить фестиваль, то там кого угодно пригласи и на черт знает какие представительские расходы спиши какие хочешь деньги. Вообще, я думаю, все шумные мероприятия устраиваются для того, чтобы деньги тырить. Легче ведь устроить праздник, чем наладить каждодневную работу. Это не только в Ханты-Мансийске, это у нас где угодно. Ничего не устоялось, все делается на эмоциях и характерах. А характеры у нас не очень хорошие, мы озлобленные, невнимательные. Нам трудно изо дня в день делать что-нибудь важное. Нам легче иногда делать что-нибудь веселое и прибыльное. Хорошо, что хоть вы напоминаете нам, что есть вот больные дети, и что им нужна помощь каждый день. Нам же свойственно забывать про это. Я и сам забываю. Иногда только погляжу на Чулпан и помогу чем-нибудь. А надо бы всегда. Так что, по-моему, правильно было бы треть рекламного времени на телевидении отдать на рекламу благотворительных фондов. Просто чтобы благополучные люди помнили всегда, что кому-то нужна помощь. Этой девочке Еве, другим девочкам…

— Чтобы поставить диагноз, девочку привезли в Москву. Диагноз поставили, но лечиться в Москве места не было. Лечиться отправили в Петербург, долечиваться до ремиссии — в Екатеринбург, а потом на трансплантацию — снова в Питер. Не слишком ли много скитаний для двухлетней тяжелобольной девочки? Что не так?

— В Москве не было мест? Неужели не могли как-то подвинуться? Почему-то мне кажется, что если бы девочка была дочкой кого-нибудь высокопоставленного из силовых структур, место бы нашлось. А если была бы родственницей какого-нибудь банка-фиганка, то лечилась бы за деньги. Но если ты не родственница силовых структур или банка-фиганка, то с тобой начинают поступать по закону: квоты всякие, бумажки, формальности — невнимательность, одним словом. Вот и получается, что двухлетний человек болтается на самолетах по всей России. У нас если с человеком поступают по закону — это всегда почему-то невнимательно, пренебрежительно.

— Еве сделали неродственную трансплатацию. Донор нашелся в Германии. То есть на другом конце Европы нашелся человек, чья ДНК совпадает с ДНК девочки почти на сто процентов. Я видел, как встречаются доноры с реципиентами года через три после трансплантации, когда ребенок считается выздоровевшим. Это поразительное зрелище: реципиент и донор, совершенно чужие друг другу люди из разных стран оказываются похожи друг на друга, как братья. Может быть, следует побольше пропагандировать донорство костного мозга как наглядное доказательство того, что все люди на Земле братья?

— Я думаю, надо. Это вообще сильно — узнать, что где-нибудь на Земле живет твой двойник. Если бы я узнал, что где-нибудь в Африке у меня есть двойник и что он там подыхает, я бы встал и поехал в Африку, помог бы ему как-нибудь: кровь бы сдал или костный мозг, или денег дал, или что там ему нужно — двойник же все-таки. Я бы помог.

— И последний вопрос, который я задаю всем. Инфекционные и грибковые осложнения после трансплантации костного мозга неизбежны. Какого черта государство оплачивает трансплантацию и не оплачивает лекарство против осложнений?

— У нас с послеоперационным уходом вообще дела плохи. Послеоперационный уход — это вообще беда страны нашей. Не только в медицине, а по всему фронту. Порезать мы можем, а выходить потом не можем. Реформу провести можем, а наладить послереформенную жизнь — нет. Дом построить можем, а землю вокруг дома обиходить — никак. С подвигами у нас нормально, а вот с каждодневным и кропотливым трудом... Отчего это, я не знаю. От невнимательности?