Интервью с Милиционером

Нам нужен закон о правах ребенка

А еще одежда, обувь и продукты питания
       В мае по всей России вновь начинается межведомственная операция "Подросток". Операция эта проходит каждое лето уже пятый год, однако результаты ее остаются скромными. Количество безнадзорных и социально-неблагополучных детей не только не уменьшается, но даже продолжает расти. Почему так происходит? Об этом специальный корреспондент Ъ ВАЛЕРИЙ Ъ-ПАНЮШКИН беседует с заместителем начальника Управления профилактики правонарушений ГУООП МВД России СЕРГЕЕМ СМИРНОВЫМ.
       
— Сергей Витальевич, почему вас боятся дети?
       — Милицию боялись все и всегда. Но вы же были в центре временной изоляции. Это, конечно, не санаторий, но ничего ужасного там нет. Можно смотреть телевизор, видео, мультики-пультики. Единственное, что не нравится безнадзорному подростку,— это отсутствие свободы.
       — Сколько в России беспризорников?
       — Этого никто никогда не считал. У меня есть только цифра детей, прошедших через центры временной изоляции,— более 20 000 за год.
       — Что такое операция "Подросток"?
       — С мая по сентябрь мы будем организовывать отдых детей, которые состоят у нас на учете, трудоустраивать тех, кто не поедет отдыхать, разбираться с теми коммерческими структурами, которые используют детей в качестве дармовой рабочей силы. Это не только милицейская акция. Операция "Подросток" завязывает на себе четыре ведомства: Министерство образования, Министерство труда, нас и комитет по делам молодежи. Естественно, потом сюда еще примыкает Минздрав, потому что детей этих приходится лечить.
       — Вам известно о том, что в Юго-Западном округе Москвы начинает работать экспериментальная программа "Дети улиц"? Как вы относитесь к ней?
       — Очень хорошо отношусь. Сейчас нужно развивать сеть социальных учреждений. В каждом муниципальном образовании должно находиться как минимум по одному приюту. Жалко только, что существующие сейчас приюты работают как бы в режиме детского дома. Набрали тридцать детей и держат. Этого, на наш взгляд, быть не должно. Месяц дети должны содержаться в приютах, а потом их нужно передавать в социальные учреждения более высокого уровня. То есть детские дома и школы-интернаты.
       — Так устроены ваши приемники-распределители?
       — Да. Больше месяца в наших центрах дети находиться не могут. За месяц мы должны решить судьбу ребенка. Если у него есть родители, мы возвращаем ребенка в семью. Если родителей нет, помещаем в детский дом. В любом случае через месяц ребенок должен покинуть наши учреждения. За этим очень тщательно следит прокурор.
       — Программа "Дети улиц" предполагает, что беспризорные дети после бесед с социальными работниками должны обратиться в приюты добровольно. Однако же проблема в том, что за социальными работниками ходят ваши милиционеры и насильно забирают беспризорных детей в приемник.
       — Бывает. Но поймите и нас. Милиция, в соответствии с законом о милиции, обязана оказывать помощь гражданину, попавшему в беду. Если органы опеки и попечительства не смогли уговорить подростка добровольно пойти в приют, мы не может его оставить в подвале или на чердаке. Чтобы через день-два не найти там труп этого ребенка. Мы собираем детей, чтобы оградить их от преступлений. Дети от восьми до двенадцати лет особенно часто становятся жертвами преступных посягательств и сексуального насилия. Под угрозой насилия их заставляют попрошайничать и воровать. Кроме того, житье в подвалах связано с массой опасностей. Там трубы проходят, коммуникации: газ, электричество, горячая вода. А дети жгут костры и курят.
       — Правда ли, что вы "чистили город" к 850-летию Москвы и будете "чистить" к Юношеской олимпиаде?
       — Абсолютно нет. Рейды проходят вне зависимости от всяких праздников. К праздникам, конечно, идут мероприятия, но не для того, чтобы очистить город. Просто работа с безнадзорными детьми идет постоянно. Особенно на вокзалах.
       — И что? Удачно?
       — Безнадзорных стало намного больше. Точную цифру я не знаю. Но, судя по детям, поступившим в наши учреждения, безнадзорных подростков стало больше раза в два по сравнению, скажем, с 88-м годом. Наша социальная система опаздывает. Никакими административными милицейскими методами эту проблему решить нельзя. Мы можем дать команду и завтра собрать с улиц всех безнадзорных детей. Но что мы будем делать с ними? Это же сотни и тысячи. Куда мы их денем? Соцзащита реально сможет обеспечить этих детей социальным призрением? Нет!
       — Что же делать?
       — Менять всю систему социальной опеки.
       — Как?
       — Система должна быть устроена наоборот. Сейчас система строится на милиции. На том, что милиция должна выловить безнадзорных детей. Это неправильно. По всем международным конвенциям, включая конвенцию о правах ребенка, безнадзорность не является правонарушением. Хотя наши учреждения и называются Центрами временной изоляции, нахождение ребенка в них вызывает, мягко говоря, удивление у международных правозащитных организаций.
       С безнадзорными детьми должны работать прежде всего не работники милиции, а психологи. Ребенка нужно тестировать и принимать решение — кто он? Человек, попавший в тяжелую ситуацию? Или преступник на генетическом уровне? Сотрудник милиции должен только находить бродяжку. И не сажать сразу за решетку, а отвозить в детский приют на соседней улице. Там с ребенком должны работать социальные службы. А у нас считается, что милиция должна решать все проблемы.
       — Что же вам мешает перестроить систему социальной защиты беспризорных детей?
       — Нам нужен закон. Закон о правах ребенка. Тот самый, который уже несколько лет лежит в Думе. В законе должно быть четко прописано, кто и чем занимается. Иначе нам приходится работать по указу президиума Верховного совета СССР от 15 февраля 1977 года. Двадцать лет этому указу. А комиссии по делам несовершеннолетних работают по закону, которому тридцать лет. В 90-м году Советский Союз ратифицировал конвенцию о правах ребенка, но до сих пор у нас нет соответствующего этой конвенции федерального закона.
       — А деньги у вас есть?
       — Из тех денег, которые полагалось выделить на осуществление президентской программы "Профилактика безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних", выделена была только четверть. Программа начала осуществляться с 95-го года, а первые деньги мы получили только в прошлом году. Около 300 миллионов "старыми". На все наши центры и воспитательные колонии. Получилось меньше миллиона рублей на каждый детский приемник. Копейки. Только на покупку медицинского оборудования. Ни о каких излишествах речи не идет. Не хватает элементарного. Телевизоры, утюги, чайники. Нужны армейские дезактивационные камеры, для того чтобы обрабатывать наших бродяжек, потому что они все стопроцентно вшивые. Мы не можем даже покупать одежду, потому что деньги эти целевые и на одежду их тратить нельзя.
       — Так что все-таки делать?
       — Если мы даже в каждый подъезд поставим милиционера, проблема безнадзорности от этого не решится. Дети станут жить на деревьях или еще где-нибудь.
       — Что же делать, Сергей Витальевич?
       — Если нормально организовать социальные службы, уровень безнадзорности мы собьем. Но здесь недостаточно лозунгов. Нам нужна одежда, обувь. Продукты питания, чтобы подкормить детей, имеющих вес в два раза меньше, чем им положено иметь по его возрасту и росту. Понимаете, если мы будем экономить на детских социальных учреждениях, через год придется тратить на детские исправительные колонии. А потом на тюрьмы.
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...