Президент направил в Госдуму проект федерального закона, который должен препятствовать проникновению в органы государственной власти лиц с уголовным прошлым (см. стр. 1). Закон касается не только функционирования власти, но и прав человека. И мы решили спросить читателей:
могут ли представители власти иметь судимость?
Борис Федоров, депутат Госдумы:
— В случае с чиновниками намного опаснее их уголовное будущее, ведь о масштабах коррупции мы можем только догадываться. В нашей стране это очень тонкая материя — судимость. Кстати, среди крупных банкиров есть люди, имевшие ранее судимость. И что теперь? Но в одном я четко уверен — нельзя допускать к власти людей, которые не просто когда-то оступились, а имеют рецидив проступков. Мне нравится строгость законов в некоторых штатах Америки. Например, если человек три раза совершал преступления сексуального характера, то он приговаривается к пожизненному заключению. Справедливо, ведь налицо криминальные наклонности личности.
Александр Починок, руководитель Госналогслужбы России:
— Я очень обеспокоен проникновением во власть криминальных элементов. Но, проецируя эту проблему на сферу своей деятельности, должен признать, что мы ничего не можем этому противопоставить. Да, при избрании в органы власти, при работе на госслужбе люди заполняют декларации о доходах, но это же ничего не меняет. Более того, часто мы знаем, что кое-кто имеет доходы, не облагаемые налогом, или не платит налоги, но мы не имеем права распространять эти сведения, так же как и информацию о доходах юридических и физических лиц, без решения суда. Но этот порядок не надо менять. Ведь многие только потому и платят налоги, что уверены: об их доходах мы никому не скажем. И не говорим, несмотря на давление.
Роберт Хачатуров, генеральный директор страховой компании "Европа":
— Уголовное прошлое бывает разным. Например, судимость за автомобильную аварию. И теперь человек не может быть представителем власти? В таком случае закон будет несправедлив. Каждый конкретный случай требует тщательного рассмотрения, обобщения здесь неуместны. В принципе, я стал бы голосовать за ранее осужденного. Судимость не самый большой грех, важнее состав преступления, то, за что человек был осужден. Важно, как это благое намерение президента будет прописано в законе.
Григорий Томчин, президент Ассоциации частных и приватизированных предприятий:
— Не забывайте о том, что у нас в свое время сидело полстраны. У нас был 1937 год, да и потом активно сажали. Поэтому надо смотреть в каждом конкретном случае. В ситуации с Климентьевым все было сделано, что называется, со зла. Ведь со времени выборов никакой новой информации о его преступлениях не появилось, и не ясно, виноват он или нет.
Иван Губенко, председатель правления Нефтепромбанка:
— Мне очень импонирует американский опыт. Если человек уже понес наказание, то для общества он — полноценный гражданин со всеми правами. В римском праве существует принцип невозможности осуждения человека за одно преступление дважды. А мы своим недоверием осуждаем человека повторно. Но если человек действительно достоин быть избранным? Вспомните, за Коняхина народ горой встал. Наверное, не за красивые глаза. Об этом стоит подумать.
Александр Филиппенко, актер:
— Проблему можно рассматривать с позиций старых советских законов, принципов Гаагского суда или же по-божески, если хотите. И в итоге будут три большие разницы. Поэтому нужно внимательно смотреть, что совершил человек. Нельзя доверять народным акциям в поддержку "криминальных" мэров. Это не электорат. Вот если бы свое слово сказала молодежь, тогда можно уверенно сказать, достоин этот человек быть во власти или нет.
Роксана Бабаян, певица:
— Политики должны быть нравственными людьми, а одна из основных проблем нашего общества как раз в том, что их политика безнравственна. К власти нельзя допускать уголовников. Но их нужно отделять от людей, которые невинно пострадали от режима.
Владимир Головлев, депутат Госдумы, президент Ассоциации защиты прав налогоплательщиков:
— У криминализации власти много причин. Но я не знаю ни одного бизнесмена, который в чем-нибудь не нарушил бы закон. С другой стороны, многие уже наворовались и теперь хотят заниматься легальным бизнесом, идут во власть. Но то, что произошло в Нижнем,— отвратительно. Властям не понравился не Климентьев, а народ, его выбор. Но завтра народ проголосует "еще хуже" — из чувства протеста.
Николай Шмелев, член-корреспондент РАН:
— Удивительно, что власти раньше не сделали что-то похожее. Закавыка в том, что множество активных, полезных для общества людей имеют судимости за то, за что сейчас вешают ордена. Критерий уголовщины размыт. По крайней мере, надо ввести какие-то ограничения по старым советским судимостям.
Наум Клейман, директор "Музея кино":
— Да у нас полстраны сидело. И за то, что сейчас считается нормой. Нельзя считать судимого человека нежелательным на государственной службе. Я знаю хорошего чиновника, который в молодости оступился и получил три года колонии. Людей с действительно "темным" прошлым нельзя допускать в те сферы, где есть неприкосновенность и привилегии. Кроме того, общество должно знать подноготную кандидатов.
Альберт Макашов, депутат Госдумы:
— Как толковать "уголовное прошлое". Попасть под "дело" может любой. Но если снята судимость, то перед законом ты чист и можешь работать на госслужбе. Вспомните, у Гюго в "Отверженных" мэр Парижа в молодости украл два подсвечника и попал на каторгу. И что же, разве он был плохим мэром?
Елена Конева, генеральный директор "Комкон 2":
— Люди с судимостями вполне могут находится у власти. Ведь к власти могут прийти и те, кто ранее не привлекался к уголовной ответственности, но ее заслуживает. Конечно, надо выделить "особо тяжкие" статьи в Уголовном кодексе, которые закрыли бы уголовникам путь во власть. Но среди других могут оказаться достойные люди.