Конец этой недели вновь проходит под знаком Клода Шаброля. В Музее кино прошел "Красавчик Серж", завтра будут показаны "Кузены" — сорокалетней давности дебюты одного из отцов "новой волны". А агентство "Интерсинема" представило журналистам самый новый, пятидесятый фильм французского классика "Ставки сделаны".
Первые фильмы Шаброля снимались ручной камерой, с участием в качестве бесплатных артистов друзей, жен и родственников, а часто и на их деньги — то были типичные продукты малобюджетного "независимого кино". Просидев свою юность в залах Парижской синематеки, режиссер приобрел репутацию киногурмана, "хомо синематикус".
Но Шаброль был гурманом и в более материальном смысле слова. Один из зачинателей "новой волны", отчасти революционной и антибуржуазной, очень скоро стал воспевать стиль жизни среднего класса. Шаброль любит скромное обаяние буржуазии: ее быт, привычки, ее изысканные ритуалы, среди которых особое место занимают секс и еда. В отличие от Бунюэля и Феррери, он их не высмеивает, а живописует с меланхоличной грустью, которая, впрочем, не лишена яда и иногда переходит в холодный сарказм.
Самые поэтические моменты фильмов Шаброля — это чисто французские сцены трапез, коллективного поглощения пищи. В последнее время к ним добавились домашние прослушивания опер — тоже буржуазная блажь. К тому же на классический оперный репертуар очень хорошо ложатся расстрелы (так было в "Церемонии") и пытки ("Ставки сделаны" содержат одну такую, вполне тарантиновскую сцену).
Разумеется, за подобное поведение Шаброль был изобличен в коммерческих компромиссах. Что вовсе несправедливо. С годами для не ангажированных наблюдателей сделалось очевидно, что режиссер загнал себя в рамки одного-единственного криминально-бытового жанра скорее из упрямства или свойственной ему извращенности, которая идет от чересчур хорошего зрения и знания предмета.
Скромное обаяние всегда чревато криминальностью. Шаброль стал последним поэтом и отпевальщиком загнивающей буржуазии. Чем больше иронии в его фильмах, тем больше любви. Неподдельное восхищение буржуазией достигает пика именно в тот момент, когда до предельной точки доходит и убийственный сарказм.
Уравновешенность этих эмоций настолько совершенна, что внешне кажется, будто Шаброль не поднимает решительно никаких проблем. И не возникает сомнений, что он имеет право себе это позволить. В принципиальности режиссера мы немного усомнились, посмотрев его предыдущую работу "Церемония" — по словам ее автора, "последнюю марксистскую картину". Но теперь все опять в полном порядке: Шаброль в объятиях беспроблемного развлекательного кино. И здесь ему давно нет соперников: вот уж поистине этот режиссер ни за что глупости не скажет, а в его "пустых" диалогах блещет парадоксальный ум, достойный Оскара Уайльда.
Авантюрная комедия, действие которой происходит на фешенебельных курортах и в пятизвездных отелях, сделана в старосветской традиции Хичкока и самого Шаброля. Старому авантюристу и его более молодой, но не менее рисковой подруге (ее играет любимая актриса позднего Шаброля Изабель Юппер) приходится принимать разные обличья, в том числе и русской "дамы в соболях" по имени Сисси Петровна. В паре они "кидают" клиентов казино, падких на женские чары. А потом выходят на действительно крупное дело: обводят вокруг пальца латиноамериканских мафиози и скрываются в швейцарских Альпах с кругленькой суммой, к удовольствию самих героев и зрителей.
Удовольствие — ключевое слово не только для этой картины, но и для всего творчества Шаброля. Отдельные его фильмы и целые ретроспективы не случайно в виде навязчивого комплекса кочуют с одного телевизионного канала на другой. Его криминальные комедии-драмы дают образец того в меру интеллигентного, в меру буржуазного мейнстрима, которого так не хватает нашему отечественному кино.
ПАХОМ Ъ-АЛЕКСЕЕВ