Мы предлагаем читателям фрагмент неизвестной в России второй книги мемуаров Мориса Бежара "Чья жизнь?" в переводе Марии Зониной, которая выйдет в свет во время гастролей труппы знаменитого хореографа. Книга подготовлена к печати издательством "Русская творческая палата" при содействии журнала "Балет". Ъ публикует рассказ хореографа о рождении спектакля "Дом священника не потерял своей привлекательности, а сад — своего великолепия", посвященного Хорхе Донну и Фредди Меркьюри, погибшим от СПИДа.
Для меня самое важное событие этих пятнадцати лет — смерть Хорхе Донна, но об этом не хочется говорить.
Из всех балетов, принадлежащих Донну в большей степени, чем мне, я сохранил только "Адажиетто". Он сам ввел в него Жиля Романа. Когда мы гастролировали в Японии, Донн сказал мне: "Пусть Жиль танцует, он прекрасно с этим справится".
Первая моя книга, "Матильда", посвящена моему отцу. Вторая, "Иная песнь танца",— Донну. Отец и Донн — два человека, которых я любил больше всех в жизни.
Что у меня было до того, как я встретил Донна? Я поставил три балета, которые мне важны и сегодня — "Симфонию для одного человека", "Весну священную" и "Болеро". Без Донна я бы никогда не сочинил... Этот список будет слишком длинным.
Я повторяюсь, ну и пусть, скажу еще раз: для хореографии, как и для любви, нужны двое.
В своем старом интервью на телевидении Донн говорил, что начал танцевать в четыре года в Буэнос-Айресе. По-моему, он начал гораздо раньше — с Нижинским, Ницше, Людовиком XIV и Шивой. Его упрямый взгляд ребенка в изгнании таил целые столетия борьбы, любви, одиночества, тревог и освобождения.
Слово "исполнитель" часто бывает ошибочным. Донн был одним из величайших "творцов" нашего времени.
Он умер в понедельник, 30 ноября 1992 года, в одной из клиник Лозанны.
***
Я, собственно говоря, занимаюсь описанием своей жизни. Чьей жизни? Чьей смерти? Часть моего псевдо-я умерла вместе с Донном. Мне нравится утверждать, что у каждого из нас несколько дат рождения. Я знаю также, хотя заявляю об этом реже, что дат смерти тоже несколько. Я умер в семь лет в Марселе, я умер подле своего отца в автомобильной аварии, я умер совсем недавно, в одной из палат Лозаннской клиники.
***
Июнь--июль 1996-го. Готовлю следующий балет. Я поставлю его в два приема. Начну с короткого спектакля, который назову "Фрагменты для одного балета". Таким образом, меня ни что ни к чему не обязывает. Опробую его на гастролях. Надеюсь, что смогу поставить минут тридцать или сорок пять и прогнать на публике, в костюмах и со светом. Потом, не будучи в плену у своих собственных прожектов, составленных слишком поспешно, пойму, в каком направлении продолжать.
Этот балет, опять же, обязан своим существованием разным встречам и совпадениям. В шестидесятые годы мне нравилась, не более того, группа Queen, но я никогда не думал, что она заинтересует меня до такой степени. Как-то, переключая телевизор с одного канала на другой, я напал на кусочек передачи о них — по "Арте" показывали в записи их концерт. Все-таки я недостаточно часто смотрю телевизор! Это было то ли накануне, то ли сразу после смерти Донна. Фредди Меркьюри и Донн умерли в одном возрасте. Они были очень разными личностями, но их объединяла яростная жажда жизни и необходимость показывать себя другим. Мне кажется, что между Донном и Фредди Меркьюри есть соответствие (в бодлеровском смысле слова).
Вскоре я купил себе шале над Монтре. Перед ним, насколько хватает глаз, открывается дивный пейзаж и вид на озеро Леман. Через несколько дней вышел последний альбом Queen, который они записали уже после смерти Фредди. Пейзаж, изображенный на обложке компакт-диска Made in Heaven, был точно таким же, как тот, что открывается из моего шале. Я очень чувствителен к такого рода совпадениям.
Потом я прочел книги о Фредди Меркьюри, о его жизни. Узнал, что он родился в Занзибаре, жил в Индии, что он был иранского происхождения и его семья принадлежала к секте парси. "Парси" значит "персы": эти поклонники Зороастры-Заратустры бежали из Бомбея, когда началось мусульманское вторжение. Настоящее имя Фредди Меркьюри — Фарук Бульсара. Я прочел, что его похоронили в Лондоне после закрытого обряда, проведенного зороастрийскими священниками. Так уж получилось, что заинтересовавшись Фредди Меркьюри и Queen, я решил перечитать тексты Анри Корбена.
Этот балет связан с чувствами, которые "обуревают" меня в настоящее время. Я представляю себе радостный спектакль, вовсе не мрачный и не пораженческий. Если я не скажу, что поставил балет о смерти, публика и не догадается. Мой балет, навеянный образами Фредди Меркьюри и Донна, будет не о СПИДе, а о людях, которые умерли молодыми. Я не хочу сказать, что они ушли слишком рано, потому что я вообще не убежден, что что-то случается слишком рано или слишком поздно — случается, когда должно случится. Музыку Queen я разобью в нескольких местах музыкой Моцарта — он тоже умер молодым, в тридцать пять лет, будучи на десять лет моложе Фредди и Донна — им было по сорок пять.
Ну вот. Над этим я сейчас и работаю, продвигаюсь вглубь, потихоньку, на ощупь, смотрю видеозаписи Queen, слушаю подряд все их диски, сравниваю разные записи одних и тех же фрагментов,— у меня слабость к записям "live". В студии Queen медлительнее, потому, что не заведены публикой.
Я хотел выбрать для балета совершенно постороннее название, а поскольку тогда я перечитывал Гастона Леру, то остановился на пароле Рулетабиля из "Тайны желтой комнаты". "Дом священника не утратил своего шарма, а сад — великолепия". Мне сказали, что эту фразу в свое время заприметили сюрреалисты и она уже тогда имела у них какое-то тайное хождение. Действительно, несмотря на то, что эти слова не несут в себе никакого смысла, в них есть что-то притягательное и поэтическое.
Хочу, чтобы костюмы были белыми, абсолютно белыми. Я заказал их Джанни Версаче. Благодаря белому цвету, в самых экстравагантных формах всегда будет чувствоваться известная строгость. Среди подарков, которые преподнесет мне этот балет, будут новые встречи с Джанни. Мы уже давно вместе не работали (давно — значит несколько лет). Я люблю с ним работать, потому что мне передаются его энтузиазм и рвение. Более сотни магазинов во многих странах мира носят его имя, но мне в нем интересно совсем не это, да и вообще, неизвестно, что на самом деле интересно ему самому... В работе он сразу становится беспокойным и кропотливым, как начинающий подмастерье. Я тоже. В этом один из секретов нашей дружбы. Он устроил выставку своих рисунков в лондонском Королевском колледже искусств, а это вам не пустяк. Название выставки: "Театр Версаче". В конце каталога помещена его биография. Больше всего меня трогает первая строка, 1946, Gianni Versace was born in Reggia Calabria, Italy, December 2nd. Скорее бы наступило 2 декабря, чтобы я мог поздравить его с днем рождения.
17 апреля в Кремлевском дворце — "Дом священника не потерял своей привлекательности, а сад — своего великолепия" (премьера — январь 1997 года, Париж).
15 и 16 апреля в Большом театре — "Moutations", в русском переводе "Метаморфозы" (премьера — февраль 1998 года, Триест).