Мать солдата не может похоронить своего сына
"Коммерсантъ" продолжает следить за судьбой Любови Тумаевой. В Чечне убили ее сына, а тело по ошибке было отправлено родителям другого погибшего солдата. После январской публикации в Ъ в дело вмешался губернатор Нижегородской области Иван Скляров, который настоял на том, чтобы Тумаеву 11 февраля принял генпрокурор России Юрий Скуратов. Генпрокурор пообещал разобраться к марту. Первый результат уже есть: закрытое военной прокуратурой уголовное дело возобновлено. Правда, повторное расследование может затянуться надолго.
Напомним, что злоключения Любови Тумаевой начались после того, как 8 января 1995 года в Грозном убили ее сына Сергея, рядового 218-го десантного батальона. На поле боя было найдено лишь одно тело, изуродованное до неузнаваемости. Однополчане опознали в нем Сергея Тумаева. Но начальник медслужбы заявил, что якобы видел Тумаева в списках раненых. Поэтому труп идентифицировали как Евгения Венцеля, убитого в том же бою. Тело похоронили в селе Урюпине Алтайского края, на родине Венцеля. Позже выяснилось, что начмед ошибся, спутав фамилию Тумаева с Тулеевым.
Об всем мать солдата узнала из писем однополчан сына. С тех пор Любовь Тумаева обошла десятки высокопоставленных военных чиновников, стояла с плакатами возле зданий военной и генеральной прокуратур, требуя эксгумации захороненного тела. Но уголовное дело закрыли. По словам Тумаевой, генералы ей честно сказали, что здесь замешана "честь мундира" и что скандал, если выяснится, что похоронили не того солдата, им не нужен.
Наконец, общими усилиями Тумаева в феврале добилась встречи с Юрием Скуратовым. Он обещал разобраться. Как сообщил корреспонденту Ъ следователь по особо важным делам Генпрокуратуры Игорь Белоусов, дело Сергея Тумаева возобновлено. Правда, теперь им будет заниматься уже не военная, а Генеральная прокуратура. Впрочем, по словам Белоусова, повторное расследование может занять много времени. "Вопрос об эксгумации, на которой настаивает Тумаева, пока не стоит. Необходимо вновь опросить всех свидетелей, поднять документы. Так что обещать скорый результат я не могу",— пояснил Белоусов.
Это поняла и сама Тумаева. "Неизвестно, сколько это продлится. Может, и год, и два. Не знаю, доживу ли я до того дня, когда смогу похоронить Сережу дома",— призналась она. (За последние несколько месяцев мать солдата не раз ложилась в больницу из-за болей в сердце.)
Не хотелось бы, чтобы эти слова оказались пророческими. То, что вынесла Тумаева в течение последних трех лет, просто не укладывается в голове. Было время, когда она потеряла всякую надежду на справедливость, не выдержав издевательского отношения к себе военных. И вот, кажется, для нее забрезжила надежда. Генпрокуратура уже проявила характер, забрав дело у ГВП. Возможно, гражданским следователям удастся все-таки сделать то, что не смогли сделать военные, отягощенные комплексом "чести мундира".
"Буду ждать. Что мне еще остается?" — сказала Тумаева. Другого выхода теперь у нее, действительно, нет.
"Коммерсантъ" также будет следить за исходом дела.
ДМИТРИЙ Ъ-ПАВЛОВ