Май начинается с суперсобытия. Все, кто способен отказаться от выезда на дачно-природное лоно, должны непременно бежать в Музыкальный театр Станиславского и Немировича-Данченко: там с 3 по 7 мая гастролирует знаменитый Гамбургский балет Джона Ноймайера. Это уникальная труппа. Во-первых, по репертуару, почти полностью состоящему из эксклюзивных балетов. Во-вторых, по качеству и слаженности исполнения: все, от корды до премьеров, танцуют как одно совершенное балетное тело. Наконец, это единственная труппа в мире, не менявшая артистического директора почти 40 лет. Причем все эти годы Гамбургский балет находится на пике популярности и в центре всеобщего внимания. Ряды его фанатов неисчислимы, они сметают все социальные различия: любительницы мыльных сериалов и университетские профессора будут одинаково вздыхать и закатывать глаза при упоминании имени Джона Ноймайера. Потому что именно он, уроженец города Милуоки, выпускник кафедры театра и литературоведения университета Маркетта, сотворил "гамбургское чудо", оказавшись фантастически эффективным управленцем и неутомимым хореографом, способным не просто приворожить публику, но десятилетиями удерживать ее в напряжении и ожидании. Плодовитость Ноймайера поразительна: он поставил более 120 балетов, догнав и перегнав Мариуса Петипа и Джорджа Баланчина и оставаясь неуязвимым для критических стрел — а ведь даже этим "священным чудовищам" не удалось избежать упреков современников в архаичности или исчерпанности дара. Москва Джона Ноймайера знает — в XXI веке на сцены российской столицы он перенес три своих балета. "Сну в летнюю ночь" в Большом театре не повезло: показывали его нечасто, танцевали небрежно и грубовато, и когда по истечении контракта "Сон" безвозвратно испарился, никто особо не печалился. А вот в музтеатре Станиславского к балетам Ноймайера отнеслись трепетно — даром что хореография потребовала от труппы непосильного труда: ноймайеровская "Чайка" стала королевой репертуара, и когда кончился срок ее гнездования в Москве, провожали ее со слезой. "Русалочке" еще жить да поживать: только что она участвовала в конкурсе "Золотой маски", и балерина Хамзина, исполнявшая заглавную партию, получила приз за лучшую женскую роль. Но, конечно, никто в мире не танцует балетов Ноймайера так, как его собственная труппа. И тут москвичам не везло: Гамбургский балет повадился гастролировать в Петербурге, в Москву же не приезжал с 1990 года. Нынешний визит хоть и краткий, но знаковый: в честь своего 70-летия Ноймайер везет в столицу два своих любимых балета. "Третья симфония Густава Малера" и "Нижинский" представляют хореографа в разных ипостасях: как мастера балетных абстракций и как рассказчика историй. Малер — пунктик Ноймайера: хореограф поставил почти все его симфонии. Но Третья особо дорога балетмейстеру: на ее музыку он сочинил свой первый малеровский балет — в 1975-м, во второй сезон своего пребывания в Гамбурге на посту арт-директора, и посвятил его своей труппе. Этот экспрессивный, патетический, многолюдный спектакль, естественно, идет без антракта. Он полон метафизических красот, полуобнаженных тел, эффектных танцев мужского кордебалета и нежнейших малолюдных ансамблей. Вацлав Нижинский (и русский балет Серебряного века в целом) — второй "конек" хореографа. Мало кто знает об этой эпохе больше Ноймайера. А уж коллекция раритетов, связанных с Нижинским, у него точно самая большая в мире. Сам Ноймайер пытается выдать свою страсть коллекционера за научные изыскания: "Я, конечно, смотрю в будущее как хореограф, но, с другой стороны, сильно связан с прошлым. У меня огромная коллекция, тысячи книг о балете, тысячи программок, и картин, и гравюр, и литографий. Меня завораживает все, с чем мы пришли к сегодняшнему дню. Меня интересует, где мы сейчас находимся и кто были те люди, которые проложили этот путь",— рассказывал он в интервью "Weekend". На самом деле хореограф просто загипнотизирован гением Нижинского и тем необыкновенным временем, когда из столкновения талантов, темпераментов, идей, любовных страстей, жгучих самолюбий из года в год возникало чудо "Русских сезонов" — балет за балетом, шедевр за шедевром, перевернувшие культуру Европы и запрограммировавшие танцевальную жизнь Запада на весь ХХ век. Однако страсть хореографа отличается от страсти простого коллекционера — она рвется на публику. Свою любовь к эпохе, свои рефлексии и размышления Ноймайер постоянно облекает в танцевальную форму, с конца 1970-х создавая балеты, так или иначе связанные с "Русскими сезонами". Трехчасовой "Нижинский" — своего рода собрание сочинений. В этот многолюдный многофигурный спектакль, поставленный в 2000 году на музыку Шостаковича и Римского-Корсакова, хореограф постарался вместить все: атмосферу времени, историю дягилевской труппы, Первую мировую войну, человеческую и творческую биографию Нижинского, портреты окружавших его людей, роли танцовщика и его безумные видения. Демонический Дягилев, жена Ромола, красавица-балерина Тамара Карсавина, безымянный доктор, присматривающий за страдальцем, балетмейстер Мясин, заменивший Нижинского в дягилевской антрепризе,— здесь такие же фантомы (или столь же реальны), как танцующие вместе с ними сценические персонажи Нижинского — Золотой Раб, Фавн, романтический Юноша из "Шопенианы". Кто не знает назубок истории балета, нипочем не разберется в клубке аллюзий, параллелей и метафор, которыми хореограф опутал жизнеописание великого безумца. Но можно и не разбираться, а просто довериться потоку сознания Джона Ноймайера, зная наверняка, что он вынесет вас к истокам искусства ХХ века.
Музыкальный театр Станиславского и Немировича-Данченко
"Третья симфония Густава Малера", 3 и 4 мая, 19.00
"Нижинский", 6 и 7 мая, 19.00