К акциям протеста у нас привыкли. Кучки людей с плакатами уже никого кроме водителей, поругивающих пробки, не интересуют.
Но заявление банкиров, собравшихся устроить марш протеста после убийства Кивелиди, — это, согласитесь, неординарно.
В час дня 16 августа коммерческие банки прекратили обслуживание клиентов. А вечером на Лубянке у "Соловецкого камня" должна была собраться элита российского бизнеса.
Оживление в сквере перед Политехническим музеем наблюдалось задолго до прибытия главных действующих лиц. Рой репортеров и милиции распугал бабулек, собирающих пустые бутылки, и кучкующихся на газонах панков.
На гаревый пятачок перед мемориалом жертвам репрессий вкатывается синий автобус с куполами громкоговорителей Tesla. Стражи порядка озабоченно наблюдают за паркующимися в неположенном месте черными мерседесами.
Внезапно вся массовка разворачивается: кто-то приехал.
В начале аллеи появляются ответственный секретарь объединения Круглый стол бизнеса России Александр Орлов и Президент Российской финансовой корпорации, президент Московского финансового клуба Андрей Нечаев.
Нечаев, пробираясь через журналистов:
— Этот наш жест, если хотите,— наш вызов властям. Нужно прекратить преступное попустительство криминальному миру в той войне, которую он развязал против бизнеса. Последней каплей, несомненно, послужила трагическая смерть Ивана Харлампиевича Кивелиди. Если убивают такого человека — это своего рода символ. Это значит, что какие-то силы хотят сказать, что им все позволено.
Орлов:
— Мы намерены протянуть руку помощи и правоохранительным органам и предпринимателям. Мы — части большого государства. Если эти части начинают не понимать друг друга, если они не находят общего языка — это беда для государства. Задача у нас общая, надо сообща ее решать. С правоохранительными органами мы находим общий язык далеко не всегда и не всегда по вине предпринимателей...
В этот момент на всех сзади наваливается огромная толпа пассажиров троллейбуса, удивленных, что их встречают фото- и телекамеры. Но конец рабочего дня и стремление побыстрей попасть домой увлекают толпу в подземный переход. На месте события остаются пара-тройка зевак.
18.25. Повсюду возникают одинаковые, словно сошедшие с конвейера, телохранители в очках-"каплях" и ОМОНовцы в бронежилетах и с АКМ-С. Под их "конвоем" следуют манифестанты: Владимир Гусинский, Владимир Щербаков, Константин Боровой, Александр Любимов.
Процессия направляется к мемориалу. Журналисты наседают на вновь прибывших. Банкиры вопрошают в пространство: "Где шлагбаумы? Где ограждения от прессы?"
Худощавый сержант милиции безуспешно пытается "снять" с памятника телеоператора: "Мужчина, не топчите святыню".
Оператор лениво отбрыкивается.
Наконец, телохранители расчищают место для банкиров — прессу удалось выстроить в хоровод. Некоторое время обе стороны молча смотрят на друг друга: забыли микрофон.
18.40. Андрей Нечаев:
— Позвольте мне открыть эту траурную встречу и зачитать наше заявление...
(В его речь время от времени врезаются автомобильные гудки. На Лубянке образуется пробка. Над головами возникает кусок ватмана с перечеркнутым пистолетом).
— Быть может, впервые сегодня собрались руководители крупнейших финансовых структур, без преувеличения — элита российского бизнеса. К сожалению, причиной этой встречи стала череда трагических событий, смерть наших товарищей, последней из которых стала трагическая гибель президента Круглого стола бизнеса России Ивана Кивелиди.
Мы собрались сегодня, чтобы почтить память наших погибших коллег и одновременно заявить решительный протест волне насилия, захлестнувшей нашу страну...
Государство практически устранилось от выполнения главной своей функции — защиты прав и безопасности личности...
Мы требуем от высшего руководства страны открытого и честного обсуждения с предпринимателями накопившихся проблем в сфере экономики и безопасности...
(Женщина с целлофановым пакетом в толпе раздает свечи. Только тем, кто оказался при галстуках).
— Наша сегодняшняя акция — лишь первая. На сентябрь намечена еще одна массовая акция протеста.
(Спичек, чтобы зажечь свечи, не оказалась. По рукам ходит чья-то красная зажигалка).
— Сегодня президиум Круглого стола бизнеса России предлагает просто почтить память наших погибших товарищей молчанием...
Мы зажгли свечи...
Я прошу вас помолчать вместе с нами...
Из репродукторов звучит колокольный звон.
Смолкают затворы фотокамер.
На темном камне парапета возникает красное пятно гладиолусов.
19.15. Ритуальная часть акции завершилась. Кто-то ведет деловые переговоры по радиотелефону. Какая-то женщина в полушалочке, с имиджем городской сумасшедшей встает в "позу Ленина на броневике" и вещает: "Мы за демократические переме..."
Ее никто не слушает — и самовозгоревшийся очаг народной активности самоустраняется. Бизнесмены активно общаются, образовывая микротусовки по территории всего парка.
Солнце слепит глаза. Кажется, что свечи плавятся от жары.
Александр Любимов беседует с известным банкиром.
Любимов: Какой смысл проводить подобные акции... Не проще ли просто уехать из этой страны...
Банкир: У меня много бизнеса за границей, едва ли не больше, чем здесь, но это моя страна, я к ней привык. К погоде, к видам, к пище, к знакомым. Это все вместе входит в понятие Родины. Не хочется высокопарных слов произносить, но тем не менее...
Любимов: Ну, хорошо. А если поубивают всех? Тогда что? Какая Родина?..
Банкир: Родина все равно остается Родиной. Убивают, не убивают. Но меры, конечно, надо принимать...
Любимов: Ну, а как же дети, жена? Как с этим быть?
Банкир: Сам понимаешь — как. Надеяться на лучшее.
Любимов: Я не случайно об этом спрашиваю именно на этом месте... Встречаемся ведь, в основном, в местах грустных... и встреч таких становится все больше...
Банкир: Я понимаю, о чем речь, но предпочитаю пока никуда не бежать, а попытаться решить вопрос здесь. Смерть Ивана стала тем поводом, который переполнил чашу терпения, лично мою. Считай, что я лично "вышел на тропу войны.
Любимов: С кем?
Банкир: Найдем. За деньги найдем.
Любимов: Что-то я сомневаюсь. А как быть с тем, что общество все равно не любит богатых?
Банкир: Ты думаешь, оно в Англии любит богатых? И там шины проколют и гвоздем что-нибудь нацарапают из скольких-нибудь букв. Нигде никогда не любили и не станут любить богатых. Богатый — живой укор бедному — то, чего ты мог бы добиться, только не делаешь.
Задача не в том, чтоб любили, а чтобы знали — любишь не любишь — ничего сделать нельзя — придется терпеть, как плохой климат.
Любимов: А если убивают, какой смысл любить женщину, рожать детей... Здоровье не купишь, любовь не купишь.
Банкир: Не понимаю, к чему ты меня призываешь? Ничего этого не делать?
Любимов: Да!
Банкир: Ну, уж нет! Я не настолько пессимистичен.
Сбоку, с микрофоном наперевес появляется персонаж, представившийся "телевидением Дании":
— Скажитэ, вы сами лычно боитэсь?
Банкир: Нет. Я верю в загробную жизнь и ничего не боюсь.
19.45. Г-н Гусинский, глава группы "Мост" попал в тройное кольцо — телохранителей, репортеров и обманутых вкладчиков. Большую их часть составляют жертвы "Фаворита". Активней всех — дама с авоськой:
— Где совесть у Ассоциации Российских банков? А? Когда нам, трем тысячам вкладчиков, вернут деньги "Фаворита"?
Гусинский: Вы предлагаете взять деньги других людей и отдать вам? Нет. Мы не можем взять этих денег, потому что они не наши. Все, что пытается сегодня сделать Ассоциация — создать определенные программы... Это ведь не один банк "Фаворит"... Правда? Сегодня обманутых не три тысячи и даже не тридцать три. Сегодня — это проблема для всех. И для нас. Вы предъявляете мне претензии совершенно справедливо. Но в первую очередь это проблема правительства.
Дама наседает: Как может человек-обманщик, товарищ Бойко, входить в вашу Ассоциацию?
Гусинский: Мне нечего на это ответить.
Дама: Это подрывает доверие ко всем коммерческим банкам.
Гусинский: Мы это понимаем. Я думаю, что проблема с "Фаворитом" сейчас как раз решается в ЦБ.
Дуэт дам: В курсе, в курсе. Да только они что-то там долго молчат — видно, все в отпуска поуходили. Что же значит, ждем-с?
Гусинский: Да. Ждем сентября. Мне очень обидно, но, по-моему, вы претензии предъявляете не по адресу...
(Г-н Гусинский поспешно ретируется. Его поглощает кожаный салон Mercedes, в который на ходу проворно запрыгивает охранник).
Вкладчики вслед: Обманщики! Надо к Черномырдину идти...
20.05. Константин Боровой, широко улыбаясь и заложив руки за спину, рассуждает о природе российских финансовых компаний. Ему внимает компания обманутых вкладчиков.
Боровой: Мавроди, Мавроди... Видите ли... Он играет совсем по другим правилам. Он конем ходит так (г-н Боровой изображает рукой что-то вроде извивающегося угря или маршрута слаломиста). Да он вообще не в шахматы играет, а в шашки. А мы (широко разводит руками) — в шахматы...
Мужчина в кепке: Так Вы вернете нам наши деньги? Восемь миллионов долларов...
Боровой: Восемь миллионов?.. Верну.
(После этой реплики г-н Боровой непринужденно удаляется мелкими, но энергичными шагами. В одиночестве.
20.35. Солнце зацепилось за угол "серого дома" и через пару минут аллею покрыла тень. У памятника остаются лишь восковые лужицы, сор и несколько жестикулирующих силуэтов...
Семен СТЕПАНОВ