Попытка властей Ингушетии вынести на референдум проект закона о правоохранительной и судебной системе обернулась настоящей войной между республикой и центром. Причем Москва в этом конфликте настроена крайне жестко: генпрокурор Юрий Скуратов уже обратился в Верховный суд с требованием признать решение о назначении референдума незаконным.
Законотворческие инициативы Назрани в Москве расценили как проявление сепаратизма: вопросы совместного ведения (в том числе проблемы формирования судебных и правоохранительных органов) в соответствии с федеральными законами не могут выноситься на региональный референдум.
Первым на указ президента Ингушетии Руслана Аушева о назначении референдума на 1 марта отреагировал Центризбирком, призвавший Генпрокуратуру дать этому правовую оценку. Как заявил Ъ председатель ЦИК Александр Иванченко, "если избирком Ингушетии не откажется от проведения референдума, то указ Аушева и решения комиссии будут отменены в предусмотренном действующей Конституцией порядке". Кстати, ЦИК имеет право отменять решения нижестоящих избиркомов, а президент России может приостанавливать акты исполнительной власти субъектов федерации. Первый шаг в указанном направлении Москва уже сделала: в понедельник Юрий Скуратов обратился в Верховный суд с заявлением о признании незаконным указа Аушева.
Пресс-секретарь президента Ингушетии Манолис Чахкиев в интервью Ъ объяснил жесткую реакцию центра "вечным непониманием проблем Северного Кавказа". По его словам, в новом законопроекте нет ни одного положения, которое выводило бы Ингушетию из правового и судебного пространства России. Закон, утверждает Чахкиев, лишь прописывает конкретный механизм согласования между центром и республикой кандидатур на ключевые посты в правоохранительных и судебных органах, который остался за рамками 72-й статьи Конституции России.
В качестве одного из аргументов в пользу законопроекта ингушская сторона приводит пример Татарии, которая якобы получила от Москвы соответствующие полномочия. Однако, как сообщили корреспонденту Ъ в правовом департаменте Миннаца, единственным исключением для Татарии при подписании с Москвой договора о разграничении предметов ведения и полномочий стало право президента республики принимать решения о помиловании.
Между тем некоторые эксперты полагают, что претензии Ингушетии на большую самостоятельность в правовых вопросах порождены ситуацией, когда многие федеральные законы мало чем отличаются от законов унитарного государства. Кроме того, нынешний конфликт можно расценить и как продолжение давней войны между Генпрокуратурой России и президентом Аушевым, который неоднократно высказывал свое недовольство тем, что на пост прокурора республики Москвой часто назначаются люди, никому в Ингушетии не известные.
АЛЛА Ъ-БАРАХОВА