Обнародован шорт-лист лауреатов премии имени Аполлона Григорьева
В почетный список включены: поэтический сборник Ивана Жданова "Фоторобот запретного мира" (СПб: Пушкинский фонд), книга стихов Виталия Кальпиди "Ресницы" (Челябинск: Фонд "Галерея"--издательство "Артограф") и повесть Ирины Поволоцкой "Разновразие. Собранье пестрых глав" (Новый мир. 1997. #11). В конце февраля один из этих авторов получит $25 тыс., двое других — компьютеры-ноутбуки стоимостью по $2,5 тыс.
Несмотря на воскресный день и обилие мероприятий, посвященных 60-летию Высоцкого, Овальный зал Библиотеки иностранной литературы был переполнен. Популярности мероприятия, конечно, способствовал фантастический размер новорожденной премии — куда там "Букеру" и "Антибукеру" вместе взятым. Официальная часть закончилась непривычно быстро, минут за десять-пятнадцать. И слегка ошарашенная публика ринулась к фуршетным столам, щедро накрытым ОНЭКСИМбанком (первый российский "Букер", стартовавший шесть лет назад в том же Овальном зале, подобным гастрономическим изобилием похвастаться не мог).
Краткость — сестра профессионализма. Премия имени Григорьева, присуждаемая Академией российской современной словесности (АРСС), отличается от прочих литературных наград своей сугубой компетентностью. Действительное членство в академии, учрежденной в начале декабря 1997 года, даруется пожизненно; вы можете переквалифицироваться из критиков в управдомы или ларечники, но академиком останетесь до гробовой доски. Каждый год 30 бумажек с именами действительных членов кидаются в шапку и какой-нибудь простодушный вытягивает пять. Это и будет жюри премии имени Аполлона Григорьева, присуждаемой за произведение любого (но не литературно-критического или культурологического) жанра, впервые опубликованное в минувшем году. Правом номинаторов обладают исключительно академики, не попавшие в жюри. Причем "длинный список" (лонг-лист) выдвинутых ими кандидатур хранится в строгой тайне. Механизм, призванный подавить в зародыше амбиции и страсти, не имеющие прямого отношения к эстетике.
Для начала пусть и незрячий, но рассудительный жребий заседать в жюри выпал Петру Вайлю (председатель), Никите Елисееву, Сергею Костырко, Андрею Туркову и Марку Липовецкому — людям, которые до такой степени расходятся по всем мыслимым (отнюдь не исключительно возрастным) критериям, что любой внелитературный сговор между ними невозможен. Тем показательней результат. Включение в шорт-лист во всех отношениях заурядной повести Ирины Поволоцкой воспринимается как пренебрежительный жест по адресу прозы-97 в целом. Две оставшиеся вакансии отданы поэзии. Но какой поэзии? И Жданов, и Кальпиди — представители метаметафоризма (этот претенциозный и неточный термин, если кто забыл, принадлежит Константину Кедрову), течения, задушенного дорвавшейся до "граунда" андерграундной концептуалистской тусовкой еще лет десять назад. Своим выбором академическое жюри точно смахнуло с гамбургского стола все козырные карты нынешней "актуальной" литературы. Крикнуло ей: опомнись, начни все сначала! Отрезвляющий, но бесплодный оклик.
Подавляющее большинство осведомленной публики не верит утверждениям Петра Вайля о том, что ушедший литературный год продемонстрировал на редкость стабильный уровень художественности, и три названных лауреата — лишь первые среди равных. Большинство считает, что победитель очевиден уже сейчас. Мы, однако, повременим с прогнозами и дождемся 26 февраля. Премия имени Григорьева обещает стать не только самой престижной, но и самой экстравагантной в длинном ряду российских литературных наград.
БОРИС Ъ-КУЗЬМИНСКИЙ