Выбирайте свой диагноз
В книжных магазинах Москвы ажиотаж — студенты и работающие психологи спешат раскупить последние экземпляры книги Е. И. Рогова "Настольная книга практического психолога в образовании", изданной рекордным для подобной литературы тиражом — 45 тыс. экземпляров. Однако успех этой книги свидетельствует, скорее, не о ее качестве, а о том, что психологические тесты все шире используются во многих областях нашей жизни — от детского сада и школы до банков и коммерческих фирм. Часто их использование некомпетентно и бессмысленно, а порой — даже опасно.
Осторожно: "практический психолог"!
В советские времена психологи обращались к выезжавшим за границу знакомым с просьбой купить там специальную литературу, в том числе психологические тесты. Каково же было удивление наших сограждан, когда продавец парижского или нью-йоркского магазина требовал у них предъявить государственную лицензию на приобретение теста, как будто дело шло о покупке огнестрельного оружия. В большинстве западных стран для получения такой лицензии необходимо, помимо базового психологического образования, пройти еще дополнительную подготовку на специальных курсах, где учат применению той конкретной методики, с которой вы собираетесь работать,— примерно так же, как для получения водительских прав необходимо закончить курсы вождения. Ограничение распространения тестов — одно из нормативных требований, регулирующих использование психодиагностических методик во многих странах мира. В частности, Ассоциацией психологов США в 1973 году были приняты "Этические принципы проведения исследований с участием людей", в которых указывается, что широкое и бесконтрольное распространение тестов среди неспециалистов неизбежно приводит к дискредитации психологических методов и может нанести вред личности.
Сейчас в нашей стране свободно продается огромное количество тестов — от популярных до узкоспециальных. (Кстати, даже полиграф — прибор, известный в народе как "детектор лжи",— можно купить безо всякой лицензии и никому не объясняя, зачем он тебе понадобился.) В практике отечественных психотерапевтов нередки случаи, когда заплаканные мамы приводят на консультацию ребенка, протестированного перед поступлением в школу каким-нибудь местным "специалистом", сообщившим родителям, например, такое заключение: "Ваш ребенок — эпилептоид".
В некоторых ПТУ для профессионального отбора применяется компьютерный вариант опросника Айзенка (Ганс Айзенк — английский психолог, создатель нескольких тестов, наиболее известным из которых является "Личностный опросник Айзенка" — Eysenck Personality Inventory, или EPI). Эта программа выдает испытуемому краткое заключение типа "Меланхолик тихий", которое не только некорректно с научной точки зрения, но еще и является готовым прозвищем, поводом для шуток и издевательств. Все это — грубейшее нарушение одного из основных правил проведения психодиагностического обследования: никогда не употреблять в заключениях, сообщаемых испытуемым или их родственникам, специальных терминов, понятных лишь специалистам.
Но кого можно считать специалистом? Традиционно психолог, как и врач, инженер, педагог,— это человек, получивший соответствующее высшее образование. Так вот, профессиональных психологов в нашей стране очень и очень немного: до последнего времени их готовили на психологических факультетах некоторых университетов и пединститутов, и только в 1997 году в Москве открылся первый специализированный учебный институт — Московский государственный психолого-педагогический институт.
А пока "практическим психологом" себя называет любой человек, решающий в своей жизни и профессиональной деятельности те или иные психологические задачи. Это "облегченное" отношение к психологии стимулируется и широко распространившейся в последние годы практикой "переквалификации" педагогов в "школьных психологов". Осуществляется подобное "превращение" в лучшем случае на восьмимесячных, а чаще — на двухмесячных курсах, куда обычно посылают тех учителей, на которых нагрузка в школе меньше — биологов, физкультурников, преподавателей музыки и рисования. Программа таких курсов неизбежно сокращена настолько, что о серьезной подготовке в области психодиагностики не приходится даже и мечтать.
Выбираете красный свет? К сексопатологу!
Зачем вообще нужна какая-то специальная подготовка для тех, кто проводит тестирование? Дело в том, что интерпретация тестов — дело весьма сложное и тонкое. Все диагностические показатели, получаемые с помощью опросников, имеют вероятностный характер. Результаты тестов представляют собой не жестко детерминированные значения, а вероятность проявления измеряемой черты. На практике же оценкам по отдельным шкалам того или иного теста часто приписывается абсолютный смысл, что и выражается в появлении таких, с позволения сказать, "диагнозов", как "шизоид", "эпилептоид", "психопат".
Ярким примером такой абсолютизации является коэффициент интеллекта (IQ), который обычно интерпретируют просто как неизменную характеристику испытуемого, не учитывая ни особенности используемого теста, ни то, для какой категории людей он разработан. Между тем для измерения различных интеллектуальных способностей разработано огромное число диагностических процедур, часто несопоставимых между собой. Показатели по ним у одного и того же испытуемого могут сильно варьировать. Это связано с тем, что в основе конструкции теста всегда лежит некая психологическая теория, в частности, теория интеллекта.
Не все тесты предназначены для того, чтобы делать выводы о внешнем поведении, пусть даже с той или иной степенью вероятности. Существуют также так называемые проективные методики, которые направлены не на диагностику реального поведения, а на выявление латентных потребностей, вытесненных импульсов, бессознательных страхов, предпочтений и антипатий. Почему-то именно они пользуются особой популярностью у непрофессионалов (вероятно, из-за впечатления таинственности и "магичности").
Сложность интерпретации проективных методик затрудняет их использование даже специалистами. Но это не удерживает начинающих "практических психологов" от соблазна "сразить" бедолагу-испытуемого проницательными выводами о вытесненном эдиповом конфликте, скрытой гомосексуальности или подавленной агрессивности. Сложилась некая проективная мифология, выдаваемая за последнее слово психологической науки. Доверчивых родителей, клиентов психологических консультаций и руководителей кадровых служб настойчиво убеждают в том, что большие глаза на рисунке испытуемого означают тревожность, а выбор красного цвета — сексуальную озабоченность.
"Тут мы имеем шизогенную мать"
"Настольная книга практического психолога в образовании", изданная 45-тысячным тиражом, рассчитана как раз на начинающих. Во введении автор пытается опровергнуть тезис, что "если методики попадут в руки непрофессионалам, это дискредитирует науку, нанесет ей непоправимый вред". Бог с ней, с наукой, ребят жалко! Особенно тех, кого школьные психологи начнут тестировать, пользуясь методиками из этой книжки. Например, в разделе 3.5 описан личностный опросник Кэттелла для младших школьников (Р. Кэттелл — американский психолог, разработавший один из самых широко используемых личностных опросников — "Шестнадцать личностных факторов"). При этом краткая интерпретация факторов дана из теста для детей 6-8 лет, а сам опросник, ключи и нормативы — из опросника для детей 8-12 лет. Инструкция и описание процедуры применения теста отсутствуют вообще, так что использовать этот тест на практике просто невозможно.
Что касается взрослого варианта того же теста, то, во-первых, непонятно, зачем публиковать в главе, посвященной подросткам, взрослый тест, если существует подростковый вариант. Во-вторых, в опубликованной методике отсутствуют тестовые нормы и интерпретация параметров, что также делает невозможным ее практическое применение.
Тесты попросту перепечатаны из других источников, причем фамилии их авторов таинственным образом исчезли, а сами методики безжалостно сокращены и исковерканы настолько, что их попросту опасно использовать. Опасно еще и потому, что основной адресат пособия — школьные психологи, то есть бывшие учителя. А у них, в отличие от профессиональных психологов, свой "этический кодекс". Например, в одной московской школе результаты применения проективной методики "Кинетический рисунок семьи" (разумеется, обследование проводилось без ведома родителей) обсуждались на педсовете. Классным руководителям сообщались такие "высокопрофессиональные" заключения: "Ну, здесь папа — типичный алкоголик, а тут мы имеем шизогенную мать". В любой цивилизованной стране "шизогенная мать" подала бы на школу в суд за нарушение конфиденциальности.
Трудно себе даже представить, какие заключения о наших детях сообщат нам школьные психологи, использующие в своей работе "Настольную книгу..." Так что, уважаемые родители, запасайтесь валидолом...
АННА Ъ-ФЕНЬКО