Директор Московского центра Карнеги ДМИТРИЙ ТРЕНИН разъяснил корреспонденту "Ъ" СЕРГЕЮ СТРОКАНЮ, почему Россия никогда не сможет вернуть себе прежнюю роль в мире.
— В своей новой книге "Post-imperium" вы критически оцениваете перспективы возвращения к российскому государственному проекту, который называют "имперским". На чем строится ваш главный вывод?
— Сегодняшняя РФ не обладает "имперским ресурсным потенциалом". Империя — очень затратный, отчасти жертвенный проект. В конечном итоге в выигрыше оказывается не метрополия, а колонии или окраины. Сегодня я не вижу в России готовности жертвовать собственным благосостоянием — например, ради поддержки депрессивных регионов Украины или подъема каких-либо других менее развитых стран.
Важно не то, кто у власти в Никарагуа, а как обстоят дела с жильем в Нижнем Новгороде. В свою очередь, элиты стран СНГ крепко держатся за свою государственность, стремление "воссоединиться" с Россией отсутствует и у большинства населения этих стран. Сохраняющаяся ностальгия по СССР неравнозначна стремлению влиться в "большую Россию". Экономическая интеграция — другое дело, но и здесь перспективы восстановления единого государства я не вижу. Сегодня Россия самостоятельный центр силы в мире, но его экономический вес — 2% мирового ВВП, что в несколько раз ниже, чем у ЕС, США или Китая. Ядерный потенциал РФ, конечно, велик, но в современном мире главный критерий для центров силы — их способность притягивать других, а не способность уничтожать кого-то.
То, что Россия не является сейчас центром силы первого уровня,— не трагедия, а шанс. Главное — собственное развитие, а не преобразование мира или доминирование в нем.
— Однако идеология "вставания с колен", лежавшая в основе внешней политики России первых двух сроков президентства Владимира Путина, породила немало шагов, заставивших ее соседей говорить о ее "новой экспансии"...
— По отношению к бывшим окраинам современная Россия ведет себя не как империя, а как великая держава. Существенное отличие. Она не столько дает, сколько ведет жесткий торг: мы вам то, вы нам это, не согласны — получится то-то и то-то. Ясно, что у России есть больше возможностей настоять на своих интересах. Великодержавные интересы Москвы также ограничены по сравнению с прежними имперскими. России не нужны полный контроль и вытекающая из этого ответственность. Достаточно благоприятных условий для экономической деятельности ведущих российских компаний, кое-где — размещение военных баз РФ и, конечно, полный отказ от военных союзов с другими центрами силы, прежде всего США.
— После обнародования "евразийского проекта" многие заговорили о том, что он может стать новой площадкой для некоего постсоветского союза. Может ли Евразийский союз стать чем-то большим, чем попыткой экономической интеграции на постсоветском пространстве?
— Евразийский проект может стать реальностью, только если будет основываться на экономических интересах участников, а не на неизжитых имперских амбициях. На базе уже существующего Таможенного союза вполне можно выстроить единое экономическое пространство. Правда, чтобы стать подлинно единым, нужно, чтобы экономика Белоруссии зажила по экономическим законам, а не по воле одного человека. Реальны и "евразийский Шенген", и даже механизм координации валютных курсов стран "тройки".
А вот политический союз вызывает большие сомнения. Схема, при которой Россия была бы лишь "первой среди равных", вряд ли устроит Москву, а распределение прав в соответствии с весовыми категориями стран не устроит Минск и Астану. Сомнительно и скорое расширение "тройки". Киргизия и Таджикистан очевидно далеко отстают от интеграционного "ядра", а для украинской элиты и значительной части общества тесная интеграция с РФ фактически означает ассимиляцию Украины Россией, что считается неприемлемым.
— Однако, учитывая сохраняющийся в российском обществе и у части элиты запрос на имперскую идею, допускаете ли вы ее использование в качестве нового мобилизационного ресурса, который может потребоваться Владимиру Путину в ходе его третьего президентского срока?
— Скорее, возможна мобилизация на державной основе, чем на имперской. Разница существенная: осевая идея державы — собственная независимость, в то время как идея империи — контроль над другими плюс мера ответственности за них. Более плодотворной, однако, является идея российской республики ("общего дела", единства в разнообразии) или (что фактически то же самое) идея гражданской нации. В отличие от мобилизационных кампаний такая республика/нация способна стать прочной основой как внешней, так и внутренней политики РФ.