Незадолго до первой годовщины цунами, разрушившего системы водоснабжения на АЭС «Фукусима-1», МАГАТЭ выпустило нечто вроде резюме для прессы, где кратко перечислила основные причины, которые, по мнению агентства, вызвали эту аварию. Их четыре: неэффективность национального регулятора атомной отрасли, невнимание к потенциальным чрезвычайным ситуациям, неадекватная подготовка к серьезным авариям, недостаточное планирование и нечеткое руководство ликвидацией последствий инцидента.
Свести все четыре пункта можно в один — человеческий фактор. Цунами, по мнению МАГАТЭ — триггер, спусковой крючок, а дальше все зависело от конкретных людей. Одни не рассчитали риск затопления дизель-генераторов, другие не контролировали первых, третьи не были готовы к тому, что на станции случится что-то опаснее свища в трубе паропровода и т. д. К технике как таковой претензий у главного атомного регулятора нет.
Можно сказать, что этот основной постфукусимский вывод и хорош, и плох одновременно. Для атомного оптимиста он хорош тем, что доказал надежность АЭС (даже таких старых, какой является «Фукусима-1», построенная в эпоху дочернобыльского «атомного бума»). «Вот эти японцы,— скажет такой оптимист,— оказались знатными пофигистами. Они недооценили опасность, вообще не подумали, что на островах, где землетрясения чаще, чем дожди, могут быть цунами, но станция умудрилась выстоять. Да, теперь ее отправят в утиль и выплатят кучу миллиардов убытков, но технических вопросов к мирному атому нет». Так что говорить о конце атомного ренессанса 2000-х годов рано.
Для атомного пессимиста вывод плох по тем же самым причинам. «Ну,— скажет он,— вот даже тщательные японцы не смогли наладить контроль и учет. Ладно, пусть техника действительно хороша, но если, например, в автомобиле стоят отличные подушки безопасности, компьютерные системы, исправляющие мелкие огрехи вождения, и прочие средства защиты, это не значит, что водитель может игнорировать грузовик, вылетевший на встречную полосу. Если даже в дисциплинированной Японии сработал человеческий фактор, то что может случиться с АЭС в какой-нибудь иной стране, где не столь прилежно следуют пунктам регламентов?»
Дальше каждый может выбрать, к какой стороне себя отнести. Если встать на позицию оптимистов, придется взять за аксиому то, что влияние человеческих слабостей можно минимизировать строгой дисциплиной. Или, например, максимальной автоматизацией атомной энергетики, закладывая в программное обеспечение параноидальный уровень осторожности (грубо говоря, перегоревшая на складе запчастей лампочка — повод для экстренной остановки реактора). Тут, в конце концов, встанет вопрос в стоимости этой паранойи. Уже теперь до 70% цены реактора последних поколений — системы безопасности.
Можно занять место пессимиста и сказать: «Вы никогда не сможете быть до конца уверенными в то, что предусмотрели все возможные сценарии. Вы никогда не сможете полностью исключить влияние человеческой невнимательности, неквалифицированности, наконец, лени. Рано или поздно произойдет очередное не просчитанное вами событие, которое обрушит (или, скорее, обойдет) все ваши защитные барьеры. Значит, надо уходить из атомной энергетики». Но и тут встанет вопрос цены, поскольку крупнейшие экономики мира сейчас так завязаны на АЭС, что отказ от них потребует срочного вложения колоссальных сумм. А тут кризис, не до инвестиций в структурную перестройку энергетики. Вот даже после Чернобыля реакторы РБМК (такой разнесло на ЧАЭС в 1986 году) выводить не стали.
То, что радикальные сценарии всегда крайне затратны с точки зрения усилий, денег, времени и т. д.— дополнительный аргумент для тех, кто не склонен к резким движениям. Даже если бы авария на «Фукусиме-1» привела к серьезному радиоактивному заражению, те, кто принимает решения, семь раз подумали бы, прежде чем решиться на закрытие мирного атома. То, что серьезных выбросов в Японии удалось избежать, играет на руку сторонникам сохранения атомного статус-кво.