Борис Ельцин заявил о намерении поехать в Чечню, чтобы "сделать там что-то хорошее". Корреспонденты ИД "КоммерсантЪ" АНДРЕЙ Ъ-КОЛЕСНИКОВ и ВАСИЛИЙ Ъ-ШАПОШНИКОВ поехали на российско-чеченскую границу, чтобы узнать, как там живут русские. Мы публикуем отрывок из репортажа.
Наутро Иван Степаныч — здешний председатель — повез нас на термальные источники. Перед этим он жестоко отчитал какого-то человека малоизвестными вам словами за то, что тот до сих пор не нашел хорошего массажиста. Человек этот не на шутку струхнул и побежал искать массажиста.
— Что это вы, Иван Степаныч, какой массажист? — спрашиваю я его по дороге.
— Такой,— зло отвечает.— Сейчас термальные воды подведем, будем людей на лечение возить, курорт из Галюгая сделаем, а массажиста до сих пор нет.
— Да вы что? Вы же в нейтральной полосе живете.
— Ну, говорил,— злится окончательно.— Будет курорт. Сейчас дорогу перекроем, блокпост к чеченской границе отодвинем и курорт сделаем. Только надо этого чертова массажиста найти. Без него, говорят, ничего не получится. И на кой хер он нужен? И этот парафин. Его раньше в Курской делали, а теперь какие-то фирмачи предлагают из Москвы привезти, сволочи.
Мы подъезжаем к скважине. Лечебная вода бьет струей. Подходит атаман Семенов:
— Хороша водичка. Тут, когда скважину открыли, паломничество было, вся станица пришла. Воду все набирали, переругались. Я на мотоцикле две ходки сделал, восемь канистр по двадцать литров привез. Налил в ванну, полежал. Скользкая какая-то вода, маслянистая вроде. А после ванны принял стопку вина, и нормально. Так эта вода потом еще несколько часов не остывала. Вся станица тогда в ваннах лежала.
Председатель куда-то отошел и вернулся в страшной злобе.
— Вчера,— не говорит, а рычит,— наши тракторы пахали землю под озимые за блокпостом, на нейтральной полосе, с охраной из поселковой милиции. Так к ним с той стороны, из посадок, чечены подошли. Вы что, говорят, тут делаете? Они нас на нашей земле спрашивают, что мы тут делаем!
— Дальше-то что было, Иван Степанович?
— А дальше милиционеры позицию заняли. Чечены посмеялись, ну пашите, пашите, и пошли к себе вразвалочку.
— И сейчас пашут?
— Конечно, пашут. Пять тракторов, шестой сломался.
Мы поехали к трактористам. Двинулись не через блокпост, а дорогой, которой чеченцы его объезжают. Хорошая дорога. Неасфальтированная, конечно, но ровная.
Мы ехали вдоль берега Терека. Сыпал мелкий дождь, по-местному "жимушка". Поля были кругом, мертвые поля. Я попросил остановить машину, подошел к реке. Тихо, пасмурно, серо. Тревожно. Нейтральная полоса.
— Поехали отсюда,— дернул меня за куртку председатель.— Не понимаешь, что ли? Смотрят они за нами.
Километров через шесть от станицы объездная дорога сошлась с асфальтированной трассой.
— Тут они и поворачивают,— зло сплюнул председатель.— Ров, говорите? Траншея? Граница на замке? Мы этот ров копаем, а они засыпают. Мы тут на легковой машине проехали, а они на "КамАЗах", думаете, не ездят? За горючим, за зерном, за людьми нашими.
Мы поехали дальше. Увидели, наконец, тракторы на поле. Мирная, живописная картина. Над свежевспаханной землей стоял пар. Опять свернули с асфальта, еще километра три виляли по полям. Председатель ориентировался здесь с закрытыми глазами. Подъехали к машине охраны. Никого. Мы оглянулись, председатель заматерился. Из-за колес и еще откуда-то поднялись улыбающиеся милиционеры с автоматами.
— Извините! — обрадовались.— Но чечены вчера тоже на белой "Ниве" подъехали.
— Полковой лес,— сказал председатель.— Место это Полковой лес называется. Много им еще пахать?
— До завтра рассчитывают закончить,— сказал один милиционер.— Если ничего не случится. Вон они, посадки. Там уже их земля. А вон их блокпост, видите?
До блокпоста было метров двести.
Мимо нас шел трактор. Председатель махнул рукой, трактор встал, к нам подошел тракторист.
— Алексей Петрович Прыгунков,— с готовностью сказал.
— Бог в помощь, Алексей Петрович,— говорю.
— Конечно, только на него вся надежда. А так-то страшно уж очень, особенно к посадкам подъезжать. Выходили тут с утра двое, один с гранатометом на плечах, погуляли по полю, в трактор прицелились, потом ушли. Опять, наверно, придут.
— Да навряд ли выстрелят,— успокоили его милиционеры.— Им трактора нужны.
— Так-то конечно,— легко согласился тракторист.
— Сколько платят за работу? — поинтересовался я.
— Да сколько? Как всегда, 12 тысяч за норму. Это 14 гектаров, часов восемь работы. Темнеть начинает, нас вояки эти с поля выгоняют. А мы и сами не задерживаемся. Но ты пойми, пахать-то надо. Это же земля.
— Хорошая земля?
— Нормальная, но тяжелая. Тут, видишь, в чем дело, в Отечественную войну страшные бои были, немец прорвался, так на этом поле то и дело до сих пор кости напахиваем. Кости да сапоги. У немца яловые, с подковами на каблуках, у наших обыкновенные, кирзовые. Зато на один кирзовый, считай, три яловых приходятся.
Тракторист извинился, что надо работать. Мы поехали обратно той же объездной дорогой. Из тумана навстречу вдруг вынырнул "Москвич".
— Это наши, местные гаишники,— пояснил атаман.— Выезжают на асфальт за блокпост и начинают штрафовать за превышение скорости. Ну и вообще. Огнетушитель, аптечка...
— Где? — удивился я.— Тут, в нейтральной полосе? Убить же могут.
— Конечно. Но их все знают, не обижают.
Полностью репортаж с чеченской границы читайте в еженедельнике "Коммерсантъ-Власть" #44